– Разумеется, – хрипло ответил принц. Мелисса, посмотри, что там за окном, – попросил он и вернулся к более интересному занятию.

Карету снова наполнило прерывистое дыхание и звонкое причмокивание, а я облегченно отвернулась к окну. Никогда не испытывала желания подсматривать за кем-то.

Вот бы еще можно было заткнуть уши, но Кристаин не дал мне на это разрешение, и я слышал все, что происходило в карете, пока она тряслась на неровностях дороги, а шея уже начала болеть и затекать, когда колеса дробно застучали по каменной мостовой.

Солнечный свет, ворвавшийся в открытую дверь, резанул по глазам, и я невольно зажмурилась. Оперлась на протянутую лакеем руку, вышла и застыла, не в силах пошевелиться – прямо передо мной, на фоне невероятной сини неба и моря раскинулся настоящий дворец, напоминающий Версаль с подарочных открыток. Широкие аллеи разделяли на равные сектора сад с затейливо подстриженными деревьями, яркими квадратами клумб и блеском фонтанов. Увитые цветами беседки, изумрудные лужайки, как ковром, покрытые ровной густой травой, зеленые лабиринты – все здесь было устроено для беспрестанного и усердного развлечения, а в центре этого великолепия возвышались стены из белого, ослепительно сверкающего под солнцем камня. Строгие линии разбавляли многочисленные террасы, ажурные, словно кружевные балкончики и арки, а небо вспарывали стрельчатые крыши и шпили.

– Добро пожаловать домой, Мелисса, – улыбнулся Кристаин, а Ильен пренебрежительно фыркнула.

Я и не заметила, что они тоже успели выйти из кареты.

– Позволь показать твои покои. Будешь там жить, пока нас не обвенчают.

Кристаин заявил это без толики сомнения, он даже не удосужился соблюсти видимость приличий и спросить моего согласия, просто поставив перед фактом.

И был совершенно прав в своей уверенности. Хоть умом я понимала, что все это неправильно, но беспрекословно отправилась по широкой, отсыпанной мелкими ракушками аллее к парадному входу, величественные колонны которого заставляли чувствовать себя полным ничтожеством.

Не получив разрешение оглянуться, я не могла этого сделать, но изо всех сил прислушивалась к нарушаемой лишь шепотом ветра и шелестом прилива тишине, а безысходность разливалась внутри липким холодом.

– А как повелитель воспримет твое решение? – журчал за спиной голос Ильен.

Сердце трепыхнулось – действительно, как венценосный отец отреагирует на то, что его наследник свяжет свою жизнь с простой служанкой?

Но Кристаин одним словом разрушил опасения Ильен и мои надежды:

– Не волнуйся, любовь моя, – звонко чмокнул ее в пухлые губы. – После венчания отец уже ничего не сможет сделать, кроме как освободить ее и принять. Не может ведь мать наследника быть невольницей, как не может быть ею и девушка благородных кровей. Верно, Мелисса? Смотри, мы все выиграем, если сделаем так, как хочу я.

Он приобнял меня и тут же получил от Ильен веером по руке. А я, если бы тело не было полностью подчинено воле принца, передернулась бы от отвращения.

Вот, значит, как сливки этого прокисшего общества получают желаемое – попросту лишают выбора и воли.

Ладислав, хоть, по-видимому, и имел право в качестве хозяина делать со мной все, что захочет, ни разу этим не воспользовался.

– Не смей с ней любезничать больше, чем это необходимо, – ворвался в мои мысли капризный голос Ильен. – В противном случае, потеряешь меня, – заявила она таким тоном, будто это стало бы катастрофой века.

Тоже мне, вторая пара от носка. Потерялась, и слава богу. Искать ее еще.

Но, Кристаин, несмотря на то, что по началу казался благоразумным человеком, обнял ее и поцеловал руку.

– Прояви снисходительность, столь подходящую благородной девушке, – ласково попросил он. – Чем дольше продержится эта глупышка, тем меньше женщин войдет в мою, а значит, и твою жизнь. Хочется верить, что ее сил хватит надолго. Решив проверить слухи о странной воспитаннице Эриров, я даже не предполагал, что она окажется такой многообещающей.

Я мысленно плюнула – магический или не магический мир, но никто не запретит людям чесать языками и перемывать косточки ближнему своему.

Как ни берёг Эрнор прежнюю Мелиссу, но и он оказался не властным над расползающимися сплетнями.

– Думаешь? – подобрев, спросила Ильен и оценивающе осмотрела меня.

Они обсуждали при мне же мою будущую жизнь, будто я была не человеком, а садовой вазой, и сейчас они решали – оставить ли ее на прежнем месте или переставить в другое. Впрочем, они правы, я мало чем отличалась от бездушного предмета.

– Мелисса, – Кристаин соизволил обратить на меня внимание. Теперь настала очередь Ильен кривиться, и она не преминула этим воспользоваться, доходчиво проявляя свое отношение ко мне. – Сейчас тебя проводят в твои покои. Отдохни и выходи в парк. Будем продолжать обучение.

Ильен фыркнула так, что позавидовала бы любая лошадь.

Как в такой миниатюрной девушке уместилось столько децибелов?

– Мы же хотим дать ей шанс пожить подольше, верно?

Странно, но Кристаина нисколько не смутили ее трубные звуки.

– Поэтому ей надо развиться. А у нас с тобой вся ночь впереди, и она только наша… Что ты хотел?

Их любезничание прервал лакей в сверкающей золотом ливрее.

– Проводи мою гостью в ее покои, – Кристаин кивнул на меня, а потом посмотрел в глаза. – Мелисса, я жду тебя в парке, – и, ласково воркуя, пошел рядом с Ильен, а я не в силах противостоять ему, присела в почтительном поклоне, хотя с большим удовольствием поддала бы под коронованный зад.

ЛАДИСЛАВ

У коня из-под копыт уже летели искры, мелкие камушки разлетались в разные стороны, но свистевший в ушах ветер заглушал их скрежет. Я торопился найти Мелиссу, пока она снова не угодила в неприятности, и постоянно пришпоривал несшегося во весь дух жеребца.

Уже и замок исчез за наползающим от воды туманом, а девчонка словно провалилась сквозь землю, или же уплыла с ундинами.

Быть может, ошибся, и Мелисса вовсе не пошла на берег?

Вообще, почему был так уверен, что она снова решила искупаться?

Внутри похолодело – а что если Кристаин узнал, что я стою за дверью, и внушил мне эту уверенность? Это значит, что сейчас я намного нужнее дома, где меня как раз и нет.

Преисподняя!

Не обращая внимания на стремительный галоп, я натянул поводья. Жеребец возмущенно заржал и вскинул передние копыта, стараясь сбросить бестолкового всадника, но я не зря считался одним из лучших наездников при дворе.

Почувствовав, что бунт подавлен, конь смирился и покорно повернул к замку.