– Это… хорошо, – сказал руководитель. – Все складывается прекрасно. Но танец слишком короткий, даже для шоу.

– Мы укладываемся в двадцать семь минут, – добавила Паула. – Тридцать было бы лучше.

– Нам надо добавить еще одну сцену, чтобы заполнить время, – задумчиво произнес Грег. – Дарлин.

Я дернула головой.

– Что?

– Мы бы хотели, чтобы ты исполнила танец, который представила на прослушивании. Будет соло.

Мой взгляд тут же метнулся к Анне-Марии, которая театрально ахнула.

– Но осталась всего неделя, – пропищала она. – Вы не можете просто взять и перекроить все шоу.

– Мы не меняем шоу, – сказал Грег. – Мы просто добавляем танец. Заполняем время, правда.

«Так вот какая у меня роль?»

Я хотела возмутиться. По правде говоря, между угрозой, исходившей от моего партнера, и холодным приемом со стороны всей труппы, слова так и рвались наружу. Но я старалась держаться профессионально и не бросать дело просто потому, что оно оказалось не таким, как я надеялась. И не планировала бросать труппу на произвол судьбы перед самой премьерой.

– Дарлин, – обратился ко мне Грег. – Ты сможешь?

– Хм. – Я снова взглянула на Анну-Марию, которая своим взглядом метала ядовитые мечи в мою сторону. – Вы уверены?

– Мы поставим его между «Смыслом» и «Осенним листопадом».

– Да, думаю, я смогу это сделать.

– Это просто смешно, – воскликнула Анна-Мария. – Кого волнует, что выступление окажется на три минуты короче?

Грег сделал вид, что не услышал ее.

– Займи исходное положение сразу после «Смысла», а потом, Дарлин…

– Репетиция окончена, – перебила его Анна-Мария. – Мне нужно быть в другом месте.

Она прошмыгнула к стене, схватила свои вещи и выбежала из зала. Остальные танцоры молча шаркали ногами, пока Грег не отпустил и их.

– Так, репетиция окончена. К завтрашнему дню мы подготовим музыкальное сопровождение, – уведомил нас Грег, пытаясь удержать свой авторитет. – Ты будешь готова? – спросил он, и я заметила нервные искорки, пляшущие в его глазах.

– Конечно, нет проблем, – сказала я. – Я останусь здесь еще ненадолго, потрачу немного дополнительного времени на репетицию.

«И попробую превратить свою импровизацию в нечто оформленное».

Грег с облегчением выдохнул.

– Отлично, до завтра.

Он вышел из зала, а Паула подошла ко мне.

– Анна-Мария хотела быть единственной солисткой.

– Я заметила.

– Спасибо, что согласилась.

Я улыбнулась.

– Не так уж плохо иметь в резюме свое соло.

– Да, нам этого не хватало. Шоу нуждается в этом. В искре. Я только что посмотрела всю программу и… – Она закусила губу, так и не закончив фразу. – В любом случае, спасибо.

– Без проблем.

После того как все ушли, я вернулась в центр зала и посмотрела на девушку, отображающуюся в зеркальной стене.

– Настойчивая, – прошептала я.

Я не сдалась и получила соло.

«Если бы я рассказала Сойеру правду».

Что бы я получила от этого? Упрек или принятие?

Я включила музыку, и Мэриан Хилл снова задавала мне один и тот же вопрос. Но я не могла на него ответить. Я не падала и не поднималась. Находилась в заточении, не в силах пошевелиться. Внезапно мое тело напряглось от всех невысказанных слов, и я осознала, почему бросила танцы, когда начала принимать наркотики, когда начала лгать своей семье и друзьям о том, что делаю и куда иду. Танцы – мое подлинное «я». Мое тело всегда говорило правду, когда звучала музыка, и я не могла владеть им, будучи наполненной одной ложью.

«Вероятно, я была бы такой же деревянной, как и Анна-Мария».

Вернувшись домой, я приняла душ и приготовила ужин. И продолжала заниматься делами, не позволяя себе остановиться и подумать. Пока я мыла посуду, на телефон пришло сообщение от Макса:

Ну?

Я прикусила губу и напечатала:

Пока нет.

Когда?

Сегодня вечером. После того, как его дочь пойдет спать.

Черт. Вот оно, черным по белому.

Наступила короткая пауза, а затем Макс прислал ответ:

«Никогда не жалей о том, что была честной. Точка» – Тейлор Свифт.

Я засмеялась и вздохнула с облегчением.

С Ти-Свифт не поспоришь.

Конечно нет. Звони мне в любое время, если понадобится.

Я улыбнулась своему другу, который собирался в любую минуту переехать в Сиэтл и оставить меня совсем одну.

Я так и сделаю. тебя.

Люблю тебя, Ди.

Я прижала телефон к груди. Конечно, это было не сравнить с живым объятием, но мне хватило и этого.

* * *

В половине двенадцатого, одетая в мягкие шорты и белую футболку, я спустилась к Сойеру. Сначала я собиралась отнести им с Ливви немного еды, но в последний момент передумала. Не хотела притворяться и делать вид, что у меня были и другие причины для визита, кроме как рассказать правду.

Пульс подскочил вместе со слабым стуком в дверь. Она открылась спустя тридцать мучительных секунд, во время которых я подумывала убежать. Дважды.

Сойер был одет в то, что я назвала бы пижамой – футболка с V-образным вырезом и клетчатые фланелевые штаны, – хотя это не выглядело так, будто он спал. Темные круги окаймляли его налитые кровью глаза. На долю секунды мне показалось, что они засияли, но затем снова погасли.

– Привет, – сказал он.

– Привет. Я не вовремя?

– Входи. – Он толкнул дверь и, повернувшись, ушел вглубь квартиры. – Хочешь чего-нибудь выпить?

– Нет, спасибо. – Я закрыла за собой дверь. – Я пришла рассказать тебе то, что должна была сказать той ночью. – И собравшись с духом, начала с самого простого: – Я ни с кем не встречаюсь, обещаю. Макс – просто друг.

– Понял, – сказал Сойер и медленно направился к столу. Он рухнул на стул и прикрыл глаза ладонями.

«Неужели он так разбит из-за нашего несостоявшегося свидания?»

Эгоистичная часть меня хотела бы думать, что он в таком состоянии из-за меня, но здесь, должно быть, нечто большее, что-то серьезное, будто он провалил экзамен или судья выбрал себе в помощники кого-то другого. Мне вдруг показалось ужасно неуместным обсуждать свое прошлое, когда он был так расстроен.