Ойкнув, Ася зажмурилась. А когда открыла глаза, увидела Мишку. Он дул ей в лицо, пытаясь разбудить.

– Миш, я правда спала? Слава богу! Знаешь, так испугалась, жуть! Там, в елке, царевна живет. Она ко мне вышла с книгой, а я от страха чуть концы не отдала.

– А волка не видела? – пошутил Мишка. – Он тоже там сидит, зубами щелкает.

– Нет, волка не видела, только зайца в небе.

– Зайца? – присвистнул Миша. – Нормально… Конечно, заяц должен быть в небе, а где же ему еще быть?

Ася всем своим видом изобразила смертельную обиду:

– Ты думаешь, что я чокнулась, что вещие сны со старухой и царевной – бред, а живой талисман – моя больная фантазия? Если ты мне не веришь, как же мы будем жить?

– Знаешь, Аська, иногда верю, иногда нет, но я не сомневаюсь, что это все – чистая правда. ТВОЯ правда. Художникам так положено, а я – скучный технарь. Завидую. Мне бы такое воображение! Хотя, если честно, сам обалдел, когда твой талисман у меня в руке завибрировал, как живой.

– А что я тебе говорила! Никто мне не верил, только твой дед Михаил. Он тогда еще, давно, когда мы были маленькими, рассказал, что талисман не простой, что он видел похожий. Еще помню, что талисман нашли внутри книги какой-то. Я не очень тогда поняла, а вот сегодня мне вдруг книга привиделась.

– Значит, скоро и книгу найдем. А пока давай слопаем чего-нибудь. Живот свело. Смотри, тут два пирожка с горохом. Еле удержался, чтобы не заглотить. К соседке зашел, она еще и картошки отсыпала. Живем!

– Ура! Только долго мы так не протянем, – загрустила Ася. – Но в город не хочется! Вот если бы можно было тут жить всегда, чтобы никого больше – только ты и я!

Когда дети уехали, Клава попыталась дозвониться до Вениамина. Телефон не отвечал. На следующий день после работы она зашла на Котельническую. На смене была знакомая Клаве вахтерша. Себя она называла консьержкой, но Клаве было плевать на стилистические тонкости, вахтерша она и есть вахтерша, чего бы там о себе ни воображала.

Верочка была «прикормленная». Клава всегда, когда приходила с сыном к Карпинской в гости, оставляла Вере шоколадку. От нее она узнала, что Веня с час как вернулся. Поднялась на нужный этаж, позвонила, потом постучала, но дверь никто не открыл. Решив, что Вениамин, скорее всего, заснул, уже собиралась уйти, но тут в дверном глазке мелькнула тень.

– Вениамин, это я, Клава. Открой!

Но дверь так и не отворили. Пришлось спуститься и предупредить Веру, что она уходит, но вернется через часок-другой.

Клава вышла из подъезда и отправилась «на гаражи» – так жильцы дома называли площадку, где выгуливали детей. Именно там можно было встретить тех, кто с удовольствием расскажет о семье Карпинской. Детей «пасли» скучающие нянечки, которые никогда не рискнули бы сплетничать о хозяевах, но с большим удовольствием могли поделиться своими наблюдениями за жизнью соседей. Лицо одной женщины показалось Клаве знакомым. Няня шестилетней девочки, игравшей неподалеку, тоже признала в Клаве ту, что на поминках Карпинской ни минуты не сидела на месте – все подносила и подносила еду. Разговор у них завязался душевный, и из этого разговора Клава поняла, что дело плохо: Вениамин совсем замкнулся, ни с кем из соседей не общается, и ходят слухи, что вроде бы он вместо приемной дочки, которую он куда-то отправил, привел в дом своего сына. Парнишке на вид лет пятнадцать, только с ним его и видят. Сынок очень на отца похож – такой же стройный. И походка, и фигура – все отцовское.

Такого поворота Клава не ожидала. Оказывается, тот, кого Таня и Ася приняли за любовника Вениамина, его внебрачный сын, и, стало быть, Аськины шансы получить квартиру или хотя бы приличную часть наследства тают на глазах. Надо было действовать немедленно, и Клава решила сегодня же поговорить со знакомым юристом.

Вернувшись к вахтерше, она предупредила, что уходит, но оставила свой телефончик на всякий случай, например если Верочке понадобится что-нибудь из продуктового дефицита. Верочка тут же раскололась – шепнула, что Веня с мальчиком пришел, потому и не открывает; ходят слухи, что этот мальчик его сын.

Тем же вечером Клава поехала на дачу, чтобы объяснить этим дуракам, Аське и Мишке, ситуацию. Все, что они напридумывали про Веньку, полный бред, а вот сынишка – это серьезно. Знакомый юрист посоветовал не мешать решению детей пожениться, а наоборот, всячески способствовать этому. Мишку после свадьбы надо прописать в квартиру жены, тем самым увеличивая шансы Аси не лишиться наследства. С этим революционным предложением Клава и вломилась без стука в дом, напугав спящих в обнимку ребят. Спросонья они плохо понимали хитросплетения Клавиного плана: какая нужна справка для регистрации брака; откуда надо выписаться и куда прописаться. Ясно было одно: мама Клава хочет, чтобы они поскорее стали мужем и женой, и это было невероятно.

Заснули они счастливыми, а утром вместе с Клавой уехали в Москву – она настаивала на незамедлительной встрече с юристом для обсуждения плана действий.

Оказалось, что в Москве они появились очень своевременно. Как только вошли в квартиру, раздался звонок. Дедов нотариус просил Мишу срочно приехать к нему в контору. Миша поинтересовался, а может ли его сопровождать будущая жена, и получил ответ: «Если будущая жена – Анастасия Константиновна Колчина, то это ее тоже касается». Клава прокричала в трубку: «А маму-то, маму забыли? Ее, что ли, это не касается?» Нотариус ответил: «Нет», и Клава обиженно ушла на кухню.

* * *

Через полчаса Миша и Ася уже стояли перед дверью нотариальной конторы. Представительный старик в старомодных очках кивнул Мише как старому знакомому:

– Проходите, ребятки.

Как только они вошли в кабинет, старик сразу открыл сейф – большой железный ящик, крашенный суриком, и вынул оттуда конверт.

– Миша! Разреши тебя так называть, без официальных имени и отчества. Мы ведь давно знакомы.

– Конечно, дядя Володя. Он наш сосед по даче, – шепнул Мишка Асе на ухо.

– Завещание, которое находится в этом пакете, вступит в силу через несколько месяцев, – почти нараспев произнес старик. – Но воля покойного была такова, что я обязан огласить его при определенных обстоятельствах, которые сегодня как раз и случились, но об этом чуть позже. Ты ведь знаешь, Миша, что настоящее имя твоего дедушки – Николай Граве? Он был дворянин, граф, потом волею случая сменил имя и фамилию, благодаря чему выжил во время революции. – Старик вздохнул и продолжил: – Теперь, когда произошла перестройка, мы можем открыто признать, что это было правильным решением. Его семья – отец, мать и сестра – бежали за границу. Младшая сестра, София, и поныне проживает в Канаде. По завещанию графа Игнатия Граве его дети, Николай и София, являются наследниками в равных долях, то есть наследуют равные доли движимого и недвижимого имущества. София долго искала своего брата и только в конце восьмидесятых получила свидетельство о том, что он погиб еще в 1918 году. Известно и место захоронения. Но эти сведения оказались ложными. Твой дедушка Михаил, а по метрике Николай, тоже долго разыскивал свою семью и почти перед самой смертью наконец нашел. Когда София узнала, что ее брат жив, то сначала поверить не могла. Она собиралась приехать, но не успела: твой дед умер, и София, узнав об этом, тяжело заболела. После смерти брата она распорядилась передать долю, причитающуюся Николаю, в собственность его потомкам. Ты, Миша, единственный потомок. Тебе принадлежат приличная сумма денег и недвижимость в канадском городе Торонто.