— Здравствуй… Что заставило тебя вспомнить о моем существовании?

— Работа у меня такая — все помнить.

«Дурак! Сейчас она бросит трубку и будет права».

Не бросила.

— Что ж, спасибо… У тебя все благополучно? Голос какой-то… уставший?

«Боже, столько лет прошло, а она — по-прежнему воплощение вселенской любви и терпения!»

— Нина, в Бориса стреляли. Он в Мариинской лежит. Состояние тяжелое, — выпалил Голицын одним духом и зажмурился: зачем сказал?

Снова минутное молчание.

— Я слышала, но… А к нему можно?

— Пока нельзя… Нина, я обязательно найду того, кто желал Борису смерти. Но мне нужна твоя помощь.

Опять перехватило дыхание. «Это же нечестно — использовать чувства влюбленной женщины ради собственных меркантильных интересов! Ты же мог и по-другому узнать все, что нужно. Она не виновата, что выбрала Бориса, а не тебя! Не будь скотиной, извинись и положи трубку!..»

Поздно, она ответила:

— Конечно, Андрей, слушаю тебя.

Пришлось откашляться, чтобы вышибить предательский комок из горла.

— Нина, мне необходимо знать, где можно увидеться с Петром Аркадьевичем в ближайшие часы или дни? Это крайне важно для расследования покушения на Бориса и не только…

— Премьер-министр завтра вечером должен быть на премьере в Мариинском театре.

— Ты понимаешь, что совершаешь должностное преступление?

«Это вместо спасибо? Черствый тип ты, Голицын! Бездушное животное!..»

— Я помогаю другу спасти моего… близкого человека.

— Спасибо, Нина!..

* * *

Столыпин не очень любил музыкальные спектакли. Свою толику внесло и позапрошлогоднее покушение в Киеве на премьере оперы «Сказка о царе Салтане». Однако Петр Аркадьевич ценил профессионализм во всем, в том числе и в искусстве. А сегодня, 13 мая, в Мариинском театре ставили балет «Жизель», который очень любила супруга. И Столыпин решил подарить вечер любимой женщине.

Они подъехали к главному крыльцу в обычной пролетке — по настоянию жены: «Не хочу, чтобы на нас обращали внимание!». Но едва Столыпины поднялись по ступенькам к балюстраде, как из-за ближайшей колонны к ним стремительно приблизился молодой человек в цивильном, но с заметной военной выправкой. Вдобавок лицо его показалось Петру Аркадьевичу смутно знакомым.

— Добрый вечер, господин премьер-министр, — тихо, но четко произнес молодой человек, слегка поклонившись. — Капитан Голицын, пятое управление Службы охраны высшей администрации.

— Добрый вечер, — прищурился Столыпин. — Я вас помню… Андрей Николаевич, кажется?..

— Так точно.

— Что-то случилось? Вы весьма напряжены…

— Я займу у вас всего пару минут. Дело не терпит отлагательств.

— Дорогая, — обратился Столыпин к жене, — проходи в фойе и подожди меня там. Пожалуйста.

Супруга — женщина, повидавшая в замужестве всякое, — молча кивнула и удалилась.

— Петр Аркадьевич, — заговорил Голицын, проводив ее глазами, — вы, конечно, в курсе трагедии, произошедшей на торжественном приеме в Зимнем дворце двадцать первого февраля…

— Разумеется.

— СОВА ведет расследование инцидента. Кроме того, назрело новое расследование, связанное с подозрением в существовании заговора, направленного против политики Его Императорского Величества на сближение с Германией и Австро-Венгрией… Временно исполняющим обязанности начальника управления внутренней безопасности являюсь я. Однако вчера при посещении раненого князя Вяземского, моего непосредственного начальника, господин подполковник выказал настойчивое желание о моем досрочном назначении на свое место. Обоснование и подробности изложены в записке, подписанной им лично.

С этими словами Голицын протянул конверт Столыпину. Премьер взял его, повертел в руках, пристально посмотрел на замершего почти по стойке «смирно» Андрея и кивнул:

— Хорошо. Я ознакомлюсь с запиской князя и… передам вам свое решение…

Он повернулся и энергичной походкой направился к дверям театра. Голицын, глядя ему вслед, облегченно выдохнул и направился прочь, моментально растворившись в весенних сумерках.

* * *

«Чудо» свершилось буквально на следующий день. Утро у Голицына выдалось очень уж хлопотное. Сначала — поездка в больницу к раненому Борису, потом — встреча с заместителем начальника сыскной полиции Санкт-Петербурга для уточнения совместных действий, по пути завернул в известнейшее кафе Абрикосова на Невском и заказал на вечер столик. Правда, не был уверен, что Нина согласится, но совесть настойчиво зудела: попробуй хоть раз стать нормальным мужчиной и отблагодари женщину!

Когда же далеко за полдень Андрей вошел в свой, точнее, в бывший кабинет Вяземского, тут же зазвонил телефон.

— Капитан Голицын? — строго поинтересовался голос. — Говорит адъютант генерала Соболева. Его превосходительство вызывает вас без промедления.

Андрей птицей взлетел на четвертый этаж, но в приемную Соболева вошел четко, по-военному.

— Капитан Голицын прибыл, — доложил он адъютанту, совсем еще безусому штабс-капитану.

Адъютант кивнул ему и скрылся за обитой черной кожей дверью кабинета. Тут же вернулся.

— Его превосходительство ждет вас.

Соболев сидел за огромным столом, затянутым синим сукном, и что-то быстро писал. Однако при появлении Андрея порывисто встал и вышел навстречу.

— Капитан Голицын по вашему приказанию прибыл. — Андрей вытянулся и щелкнул каблуками.

Соболев улыбнулся и протянул руку.

— Здравствуйте, Андрей Николаевич. — Голицын, слегка оробев, ответил на рукопожатие. — Я в курсе ситуации со здоровьем подполковника Вяземского, а также ознакомился с его просьбой, которую вы передали господину премьер-министру, — продолжил Соболев, возвращаясь за стол. — Должен заметить, поступок ваш неординарен, даже чересчур смел. Но… учитывая сложившиеся обстоятельства, я, пожалуй, поступил бы так же! А посему — вот вам мой приказ, — он протянул опешившему Андрею гербовый лист, который только что подписал. — Вы назначаетесь начальником управления внутренней безопасности с досрочным присвоением звания подполковника. Поздравляю!

Голицын взял бумагу чуть дрогнувшей рукой, снова вытянулся и радостно выпалил:

— Служу Отечеству!

— Верю, подполковник. Идите и спокойно работайте. Все отныне в ваших руках!..

Обратно на свой этаж Андрей летел как на крыльях. Ему казалось, что вот теперь-то все его планы и задумки в одночасье разрешатся, расследование успешно завершится, и виновные понесут справедливое наказание. Одновременно другая часть сознания недоумевала: что это творится с «железным капитаном»?! Откуда этот романтизм и щенячий восторг?! А ну-ка, господин подполковник, остановитесь и вправьте мозги на место! Где же ваши хваленые дисциплинированность, сосредоточенность и целеустремленность? А что скажут ваши подчиненные, увидев начальника, скачущего, как барбос, получивший сахарную косточку? Тем более, что косточки-то и нет! Ее еще найти нужно…