сказал: «Муса, ты был заключен несправедливо. Скажи же эти слова, и ты не будешь ночевать эту ночь в тюрьме». [Тогда] я сказал: «Клянусь отцом и матерью, что я должен сказать?» И он сказал: «Скажи: «О Слышащий всякий звук, о Упреждающий всякое происшествие, о Покрывающий кости плотью и Воскрешающий их после смерти, прошу Тебя именами Твоими прекрасными[699] и именем Твоим величайшим, наибольшим, хранимым, скрытым, которое не знает ни один из сотворенных, о Кроткий, Обладающий терпением, что не пересилить, о Обладающий благом, что никогда не прервется, что не измеряется числом, вызволи меня из места, которое Ты видишь»».

Упомянул Хаммад б. Исхак б. Ибрахим ал-Маусили[700]. Он сказал: Сказал Ибрахим б. ал-Махди: Я отправился в паломничество вместе с ар-Рашидом. И когда мы были в пути, я поехал один, [сидя] /358/ на моем коне. Тут обманули меня глаза мои, и конь мой повез меня не той дорогой. Очнулся я [уже] не на большаке. Жара донимала меня, и мне очень захотелось пить. [Вдали я увидел] шатер и направился к нему. И вот [я увидел] палатку, а рядом с ней колодец с водой неподалеку от [возделанного] поля. Это [было] между Меккой и Мединой. Там я не увидел ни одной живой души. [Тогда] я заглянул в шатер и [увидел] спящего нефа. Он почувствовал мое [присутствие] и открыл глаза свои, подобные сосудам, [наполненным] кровью. [Когда негр] поднялся и сел, оказалось, [что] он велик. И я сказал: «О чернокожий! Напои меня этой водой». Он сказал, передразнивая меня: «О чернокожий! Напои меня этой водой». Потом сказал: «Если хочешь пить, слезь с коня и напейся». Подо мной был своенравный пугливый аргамак, и я побоялся, что если слезу с него, то он убежит. [Тогда] я ударил [своего] аргамака по голове. И не приносило мне [искусство] пения [большей] пользы, нежели в тот день. Ведь я запел громким голосом:

Заверните меня, когда я умру, в кольчугу Арвы.И принесите для меня из колодца 'Урвы[701] воды!Ведь там весеннее кочевье рядом с АджаджемИ летнее становище рядом с дворцом Куба'.Теплый [этот колодец] зимой, холодныйЛетом, полная луна темной ночью.

[Тогда] чернокожий поднял ко мне свою голову и сказал: «Что для тебя любезнее — чтобы я напоил тебя одной водой или водой и савиком?» Я сказал: «Водой и савиком». [Тогда] он достал свою чашу, налил савика в стаканчик и напоил меня. [Потом] стал хлопать [себя] по голове и груди, приговаривая: «О жар в груди! О огонь пламени в сердце моем! Господин мой, добавь мне, и я добавлю тебе». И я выпил савика. Потом он сказал мне: «Господин мой! Между тобой и большаком [много] миль. Я не сомневаюсь, что тебе хочется пить. Но я наполню этот бурдюк и понесу его впереди тебя». [Тогда] я сказал: «Сделай [это]».

Сказал [Ибрахим б. ал-Махди]: И [чернокожий] наполнил бурдюк свой и понес впереди меня, подпрыгивая на ходу и не сбиваясь с ритма. Когда же я остановился, чтобы отдохнуть, он подошел ко мне и сказал: «О господин мой! Разве тебе не захотелось пить?» И я стал петь ему ан-насб[702]. [Наконец] он довел меня до большака, потом сказал: «Ступай, да хранит тебя Аллах! И да не лишит Он тебя того, чем облачил из этих благодеяний». На неарабском наречии это означает молитву [за кого-либо]. И я догнал караван. /359/ А ар-Рашид потерял меня и разослал во все концы верблюжью кавалерию и конницу, чтобы меня отыскать. Он обрадовался, когда увидел меня. Я подоспел к нему и рассказал, как [было] дело. Тогда он сказал: «Ко мне чернокожего!» Не прошло и мгновения, как [чернокожий] предстал перед ним. И [ар-Рашид] сказал ему: «Горе тебе! В чем жар души твоей?» [Тогда чернокожий] сказал: «Господин мой, [это] Маймуна». [Ар-Рашид] сказал: «А кто [это] Маймуна?» Он сказал: «Девушка-эфиопка». [Ар-Рашид] сказал: «Что это за эфиопка?» Он сказал: «Дочь Билала, господин мой». [Тогда ар-Рашид] приказал, чтобы выяснили, в чем дело. [Оказалось], что чернокожий — раб бану джа'фар ат-таййар[703], а чернокожая, которую он любит, принадлежит людям из детей ал-Хасана б. 'Али[704]. И ар-Рашид приказал купить ее для него. [Тогда] хозяева [девушки] отказались взять за нее деньги и подарили ее ар-Рашиду. И он купил чернокожего, отпустил его на волю, женил его на [эфиопке] и подарил ему из своих угодий под Мединой два сада и триста динаров. Однажды вошел Ибн ас-Саммак[705] к ар-Рашиду, а перед ним голубка клевала зерно. И [халиф] сказал ему: «Опиши ее и [будь] краток». [Тогда Ибн ас-Саммак] сказал: «Она словно смотрит двумя яхонтами, клюет двумя жемчужинами и ступает по двум халцедонам». Нам прочитали [стихи] некого [человека]:

Закричала кричащая —Известил ее друг о разлуке —С ожерельем, подобным изгибу нуна[706],С изогнутыми краями.Ты зришь, как смотрит она на тебя двумя яхонтами.Выдыхает она из двух дырочек, подобных двум жемчужинам.И видишь передние перья ее, подобные садам.У нее два подбородка, словно две подвески из можжевельника.У нее две ножки, красные,Словно розы.Соткала она над крыльямиСвоими два бурнуса.[Голубь ее] павлиньего цвета,С шейкой, как у павлина,В тени чаши,Что находится на чистых [горных] склонах.Потеряла она друга и заплакалаОт мук и разлуки./360/ Она оплакивает его без слез,Застылоокая.Не окрашивает она глазСвоих, как ты окрашиваешь глаз мой.

Вошел Ма'н б. За'ида к ар-Рашиду, который на него рассердился. Он подошел и приблизился. Тогда Харун сказал ему: «Клянусь Аллахом, состарился ты, о Ма'н». [Ма'н] сказал: «Покоряясь тебе, о Повелитель Верующих». [Харун] сказал: «Ты стойкий». [Ма'н] сказал: «Против врагов твоих, о Повелитель Верующих». [Ар-Рашиду это] понравилось, и он назначил [Ма'на на важную должность]. Сказал[707]: эти слова [Ма'на] передали 'Абд ар-Рахману б. Зайду[708], богомольцу из басрийиев, и он сказал: «Горе этому! Он ничего не оставил для Господа своего».

Однажды ар-Рашид сказал Ма'ну б. За'иде: «Я приготовил тебя для большого дела». [Тогда Ма'н] сказал: «О Повелитель Верующих, Аллах уготовил тебе мое сердце, связанное добрыми советами тебе, руку, протянутую [в знак] покорности тебе, и меч, наточенный на врага твоего. [Так] если желаешь, то говори». Сказано, что это ответ из речей Йазида б. Мизйада[709].

Сказал ал-Киса'и: Вошел я к ар-Рашиду. И когда я выполнил должное приветствие и воззвание к Аллаху, го собрался подняться. И [ар-Рашид] сказал: «Сиди». И я пребывал у него, пока [не] разошлись простые [придворные], что были в собрании его и [не] остались лишь приближенные. [Тогда ар-Рашид] сказал мне «О Али, не