«Стоит», – решила она. Если уж она забралась сюда, то почему бы не поискать немножко. На полу лежал тонкий слой опилок. Папа объяснял ей, что они сыплются сверху. Какое-то животное прогрызло дыру в стропилах – во всяком случае, так он предполагал. Тогда Аннабель очень испугалась. Она боялась, что весь дом обрушится на них, но папа успокоил ее, сказав, что никакой опасности нет. Он никогда не допустит, чтобы на его семью обрушился дом. А сейчас опилки ей помогли, потому что в них отчетливо виднелись следы. Они шли поперек помещения к южному скату крыши, где стояли друг на друге коробки.

Аннабель сняла ту, что стояла на самом верху, и открыла ее. Здесь не было ничего, кроме поеденных молью вязаных свитеров. Вздохнув, она вытащила следующую. Тут лежали ее младенческие одежки – цветастые платьица с воланчиками. Она уже собиралась поставить коробку на место, когда на глаза ей попался маленький сундучок. Аннабель готова была поклясться, что никогда его раньше не видела. Схватившись за деревянную ручку, она вытащила его и обнаружила, что сундучок заперт. Почему он заперт? Неужели мама так боится за свои сережки, что заперла их на замок? Аннабель огляделась в поисках подходящего орудия, чтобы взломать замок. Не найдя ничего стоящего, он вытащила из прически шпильку и стала ковырять ею в старом замке. Замок не отличался надежностью: щелкнув, он легко открылся. Аннабель открыла крышку, быстро начала перебирать черные блокноты в мягких обложках, старые письма, вырезки из газет. Коробочки с сережками нигде не было.

Она уже собиралась сдаться, закрыть крышку и замести следы своего пребывания, когда в глаза ей бросился заголовок самой верхней, пожелтевшей от времени газетной вырезки. Она прочла всю статью, затем следующую, чувствуя, как волосы у нее на руках встают дыбом. Едва она успела открыть первую страницу блокнота, как услышала знакомый щелчок замка на входной двери.

– Кухня еще работает? – поинтересовалась Чарли, войдя в паб.

– А почему бы и нет? – ответил Эрик. – Я же еще здесь.

Она уселась за единственный свободный столик. Сегодня в меню значился знаменитый Гюльспонгский лосось. Андерс позвонил и сообщил, что купил себе пиццу. Он намерен съесть ее прямо в номере и сразу же лечь спать. Чарли не понравилось, что она сообщила в ответ – дескать, я тоже сейчас доем и пойду ложиться, – что у нее вообще возникла потребность что-то ему объяснять.

Бард уже стоял на сцене. Вид у него был усталый. Вероятно, он, как и большинство других, весь день прочесывал окрестности. Сейчас он исполнял песню, которая показалась Чарли странно знакомой. Прошло несколько секунд, прежде чем ее усталый мозг осознал, что это «Вермландские напевы».

Чарли сидела, попивая вино из бокала, когда появился Юхан из «Missing People».

– Долгий день? – спросил он и присел за ее столик, не спрашивая разрешения.

Она кивнула. Чертовски долгий день.

– Слышала – полиция задержала парня? Судя по всему, местный хулиган, – Юхан отпил глоток пива. – Надеюсь, все скоро разрешится, а то у меня такое ощущение, что весь этот поселок вот-вот взорвется.

Чарли ничего не ответила.

– Тебе взять чего-нибудь еще? – спросил он, указывая на ее недопитый бокал.

– Можно еще бокал вина.

Юхан отошел к стойке бара. Чарли подумала о таблетках, которые приняла. Пить ей сейчас точно больше не стоит. «Всего один бокал, – подумала она, когда Юхан вернулся, – еще один бокал и хватит на сегодня».

У бара толпился народ. Чарли заметила Свенку, который стоял, покачиваясь, что-то рассказывая молодой женщине. Учитывая события сегодняшнего дня, ему следовало бы находиться с дочерью. Где Сара? Сидит дома одна? Чарли быстро настрочила ей сообщение, что она может позвонить в любой момент, если что, – по любому поводу.

Сегодня в пабе не было никого из компании, тусовавшейся в магазе. Чарли подумала о Сванте Линдере. Какое непонимание он продемонстрировал относительно того, что сделал с Аннабель! Очевидно, он даже не считает себя насильником. На что еще он способен?

– Ты хочешь побыть одна? – спросил Юхан.

– Нет, – ответила Чарли и почувствовала, что это чистая правда. Ей не хотелось быть одной.

Бард взял знакомый аккорд.

– Отлично поет, – сказал Юхан, кивнув на барда.

– Ну да, – согласилась Чарли. – Только он слишком… слишком предсказуем. Выбор мелодий не отличается оригинальностью.

– Пожалуй, именно это мне и нравится. Предсказуемость.

– В таком случае, мы очень разные, потому что я люблю сюрпризы.

– Ах вот как? – глаза Юхана блеснули.

Она снова взглянула на сцену. Певец дошел до припева и пел теперь с закрытыми глазами.

Оглядев зал, Юхан сказал, что Гюльспонг – совершенно особое место. Никогда еще он не видел ничего подобного.

– Просто оглянись вокруг. Все такие… даже не знаю, как сказать, – они совсем другие, искренние и…

– Думаю, дело в водке. Все люди становятся такими, когда выпьют, не так ли?

Юхан согласился с ней – пожалуй, но он никогда раньше не видел, чтобы так много людей сразу пили в таких количествах.

– Как уже было сказано, ситуация совершенно необычная, – проговорила Чарли. – Все уставшие, напуганные, в стрессе.

Юхан сказал, что наверняка дело в этом. Но именно это и придает очарование таким маленьким местечкам – здесь люди переживают друг за друга.

За одним бокалом вина последовал второй и третий. Давление в груди отпустило, и она почувствовала, что если выпьет еще один, дыхание начнет, наконец, спускаться в легкие, не застревая на полпути, как сейчас.

От чего легче отказаться? – спросила как-то дама из социальной службы. – От первого или второго стакана?

На что Бетти рассмеялась и ответила: ее проблема в том, что она вообще плохо умеет говорить нет.

Линда вышла в зал и крикнула, что пора делать последние на сегодня заказы. Юхан посмотрел на Чарли и спросил, не продолжить ли им.

– Если ты любишь непредсказуемое, то, возможно, ты не прочь…

Про себя Чарли подумала, что это как раз довольно предсказуемо. Но, вероятно, это именно то, что ей сейчас более всего необходимо. Она подумала: «Только один раз. Это все от напряжения. Мне нужна близость, разрядка».