Амбициозная красавица Виктория Седлицкая, игравшая в школьном спектакле главную роль, стала актрисой, служит в Житомирском драмтеатре, разведена. Особого желания с ней общаться у Григория не было, и он отослал Пете всю оставшуюся информацию, посчитав, что у того лучше получится уговорить остальных явиться на встречу. Сам же отправился в клуб узнать, в каком тот ныне состоянии.

Заводской клуб находился в не очень удобном месте, был втиснут между промышленными предприятиями, которые в настоящее время использовались как склады. Рядом проходила железнодорожная ветка, по которой то и дело двигался маневровый тепловоз с прицепленными вагонами, таща их на территорию предприятия или оттуда. Он подавал такие пронзительные предупредительные сигналы, что закладывало уши.

Подъезжая к зданию клуба, Григорий увидел, что, вопреки пессимистическим прогнозам Петра, клуб до сих пор жив и даже недавно был отремонтирован его фасад. Из дверей служебного входа, украшенного двумя колоннами, вышла группа людей и, оживленно разговаривая, направилась в сторону заводской проходной.

Заехав на тротуар, Григорий вышел из «инсигнии» и с некоторым теснением в груди от ностальгических воспоминаний зашел в клуб. Прошелся по коридору, который стал светлым и более уютным, чем когда-то. Увидев дверь с табличкой «Директор», улыбнулся: «Ого! Не заведующий клубом, а целый директор!» Он постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.

Кабинет с тех пор тоже преобразился. Несмотря на то что в размерах он не увеличился, казался просторнее из-за того, что исчезли канцелярские шкафы, забитые непонятно чем, с громоздящимися на них пришедшими в негодность музыкальными инструментами, и огромный двухтумбовый стол, с которого взирал на посетителей вырезанный из дерева орел с одним глазом-бусинкой.

Сейчас это была светлая комната с небольшим удобным столиком, за которым сидел молодой человек, работавший за компьютером. Вместо тесно стоящих деревянных колченогих, травмоопасных стульев стояли три новеньких современных стула с удобными спинками.

— Здравствуйте. Я хотел узнать, можно ли арендовать большой зал клуба на субботу.

Молодой человек с явным неудовольствием посмотрел на Григория — видимо, его оторвали от чего-то более важного, чем вопросы аренды.

— В принципе, мы сдаем в аренду зал, но я хотел бы узнать поподробнее о вашем мероприятии. — Неожиданно сонное выражение исчезло с его лица, а в глазах засветился живейший интерес. — Вы ведь актер? Снимались в детективных сериалах? Ваша фамилия… — Он напряг память.

«Хоть узнал, и то приятно. Пока моя фамилия не такая уж известная», — подумал Григорий и подсказал:

— Думинский. Григорий Думинский.

— Верно! — обрадовался директор. — Не ожидал вас встретить в нашем городе. Зал клуба вам нужен для съемок?

— Не совсем. Я с друзьями-актерами хочу провести репетицию спектакля.

— Ой, как интересно! — загорелся директор и, спохватившись, представился: — Меня зовут Иван Бортников.

— Очень приятно. Как я понимаю, вы не возражаете? Хотел бы узнать финансовую составляющую этого вопроса.

— Что вы! Если у вас там будет только репетиция, не надо никакой оплаты. Я этот вопрос урегулирую со своим руководством — правлением холдинга «Виолика». Думаю, они не будут возражать. Какими судьбами вы оказались в Смеле? Вы же живете в Киеве?

— Я родом отсюда, здесь и сейчас живет моя мама. В субботу должны приехать мои друзья-актеры.

— Прекрасно! А вы не согласились бы провести встречу с коллективом нашего холдинга, рассказать о фильмах, в которых вы снимались? Не волнуйтесь, на гонорарной основе.

— Даже не знаю. Не хотелось бы вам отказывать, вы так любезно предоставляете нам зал клуба, но до этих выходных я полностью загружен. А на следующей неделе не знаю, буду ли находиться в Смеле. Если не уеду, конечно проведем встречу, и никакого гонорара мне не надо.

— Я вас понимаю — вы человек очень занятой. Если не получится на следующей неделе, не беда. Когда снова приедете навестить вашу уважаемую маму, мне заранее позвоните, тогда и проведем. Вот моя визитная карточка, там все телефоны.

Григорий дал директору свою визитную карточку и попросил:

— Я могу пройти в зал, посмотреть, какой он теперь? Ведь с тех пор, как я в последний раз был здесь, прошло столько лет.

— Безусловно, вы сейчас все увидите. Только прошу меня простить, сопроводить я вас не смогу, но дам вам провожатого — моего заместителя. Меня вызывают в правление, заодно там урегулирую вопрос в отношении зала. Вы не возражаете, если я буду присутствовать на вашей репетиции? Не помешаю, устроюсь где-нибудь в уголке, тише воды, ниже травы.

— Конечно вы сможете поприсутствовать, — вынужденно согласился Григорий.

Директор позвонил по телефону, начальственным тоном сказал:

— Зайдите ко мне!

Вскоре двери в кабинет открылись, и Григорий вздрогнул от неожиданности, увидев вошедшего Корзухина. Тот постарел, стал совсем седым, обзавелся очками, но по-прежнему выглядел крепким, сильным мужчиной.

— Николай Петрович, я вам поручаю нашего гостя, известного актера Григория Думинского, — торжественно произнес директор. — Проведите его по клубу, покажите все, что ему будет интересно.

Николай Петрович смотрел на Григория, на его широком лице не отразилось эмоций.

— Здравствуй, Гриша, — сказал он, показывая, что с памятью у него все в порядке.

— Здравствуйте, Петрович.

— Не знаю, что тебе показать, Гриша. Ты здесь не в первый раз.

— Много воды с тех пор утекло, Петрович. Многое забывается.

— Память — коварная штучка, хранит ненужные воспоминания, как старый сундук, набитый сломанными детскими игрушками.

Петрович провел гостя на сцену, за кулисы, где ничего не изменилось, в отличие от зала — там поставили более удобные мягкие кресла. За кулисами даже запах остался прежним. Григорий почувствовал себя так, будто в машине времени чудесным образом переместился на два десятилетия назад и снова стал старшеклассником.

— Все тут, как тогда, — не удержался Григорий, поделился впечатлениями.

— Тогда тут была жизнь, ставили спектакли, сейчас — лишь собрания коллектива холдинга, — сказал Петрович, и Григорий уловил в его словах грусть.

— Вот мы снова вдохнем во все это жизнь. Собираемся сыграть здесь спектакль.

— Тот самый? — неожиданно спросил Петрович, и Григорий вздрогнул, с некоторым даже испугом посмотрел на старика: «Откуда он знает?!»

Заметив реакцию Григория на свой вопрос, Петрович пояснил:

— Просто в голову почему-то пришло. Тогда многие жалели погибшую девочку, а кто-то сожалел, что спектакль так и остался несыгранным.

— Кто сожалел?! — Григорий почувствовал, как пересохло во рту.