Благодаря ее человечности он мог гордиться тем, кем был и кем все еще мог притворяться.

И потому поднял ее в своей человеческой форме и нежно понес под землю.

Лори прислушивалась к беснованию голосов.

– Ты нас обманул!

Первый принадлежал Лайлсбургу.

– У меня не было выбора!

Второй – Буну.

– Значит, Мидиан находится под угрозой из-за твоих тонких чувств?

– Деккер никому не расскажет, – ответил Бун. – Что он раскроет? Что пытался убить девушку, но его остановил мертвец? Бессмыслица.

– А ты вдруг стал в этом что-то понимать. Всего несколько дней среди нас – и уже переписываешь закон. Так делай это в другом месте, Бун. Забирай женщину и уходи.

Лори хотелось открыть глаза и бежать к Буну; успокоить, пока гнев не подтолкнул его сказать или сделать какую-нибудь глупость. Но тело онемело. Даже мышцы лица не слушались прямого приказа. Она могла только неподвижно лежать и прислушиваться к бушующему спору.

– Здесь мое место, – сказал Бун. – Теперь я из Ночного народа.

– Больше нет.

– Мне там не выжить.

– Мы выживали. Поколениями мы рисковали собой в естественном мире, и он едва не загасил наш огонь. А теперь приходишь ты и чуть ли не растаптываешь единственную нашу надежду на выживание. Если на Мидиан прольют свет, ответственность понесешь ты со своей женщиной. Подумай об этом во время скитаний.

Настало долгое молчание. Затем Бун произнес:

– Позвольте искупить вину.

– Слишком поздно. Закон не знает исключений. Второй тоже уйдет.

– Нарцисс? Нет. Вы разобьете ему сердце. Он полжизни провел в ожидании Мидиана.

– Решение уже принято.

– Кем? Тобой? Или Бафометом?

При звуке этого имени по Лори пробежал холодок. Для нее слово ничего не значило, но явно значило для других поблизости. Она расслышала вокруг эхо шепотков, повторяющих фразу, словно слова молитвы.

– Я требую встречи с ним, – сказал Бун.

– Не обсуждается.

– Чего ты боишься? Потерять власть над Народом? Я хочу видеть Бафомета. Если хочешь меня остановить – останови сейчас.

Когда Бун бросил вызов, глаза Лори открылись. Над ней там, где только что находилось небо, выгнулся потолок. Его покрыли рисунками звезд; однако скорее фейерверками, нежели небесными телами; шутихами, что разбрасывали искры, выделывая кульбиты на каменном небосводе.

Она слегка наклонила голову. Она в склепе. По сторонам – закрытые гробы, приставленные к стенам торчком. Слева изобилие низких свечей: воск – чумазый, пламя – слабое, как она сама. Справа Бабетта, скрестившая ноги на полу и пристально наблюдающая за ней. Девочка была во всем черном, глаза ловили свечной блеск и ровно удерживали его мерцание. Ее бы не назвали красавицей. Слишком сумрачное лицо для миловидности. Даже улыбке, какой она одарила Лори при ее пробуждении, не удалось растопить печаль в чертах девочки. Лори изо всех сил попыталась ответить на приветливый взгляд взаимностью, но сомневалась, что мышцы уже подчинялись ей.

– Он сделал нам очень плохо, – сказала Бабетта.

Лори решила, что речь о Буне. Но следующие слова ребенка исправили заблуждение.

– Рейчел очистила рану. Теперь не жжется.

Она подняла правую руку. Большой и указательный пальцы были перебинтованы темной тканью.

– У тебя тоже.

Употребляя всю волю, Лори подняла собственную правую руку. Ее забинтовали точно так же.

– Где… Рейчел? – спросила Лори и едва ли сама услышала собственный голос. Впрочем, Бабетта поняла все ясно.

– Где-то рядом, – сказала она.

– Можешь ее позвать?

Вечная хмурость Бабетты усилилась.

– А ты здесь навсегда?

– Нет, – был ответ, но не от Лори, а от Рейчел, появившейся у дверей, – нет, не навсегда. Очень скоро она уйдет.

– Почему? – спросила Бабетта.

– Я слышала Лайлсбурга, – пробормотала Лори.

– Господина Лайлсбурга, – сказала Рейчел и подошла к лежащей Лори. – Бун нарушил слово, когда поднялся за тобой на землю. Поставил всех нас под удар.

Лори понимала только толику истории Мидиана, но уже достаточно, чтобы знать: максима, услышанная впервые из уст Лайлсбурга – «то, что внизу, остается внизу», – не просто поговорка. Это закон, по которому обитатели Мидиана обязались жить – или же навсегда отказаться от своего места здесь.

– Ты можешь мне помочь? – попросила Лори. Лежа на полу, она чувствовала себя уязвимой.

Однако на выручку пришла не Рейчел, а Бабетта, положив маленькую забинтованную ручку ей на живот. Организм мгновенно отреагировал на прикосновение ребенка – онемения в теле и след простыл. Она вспомнила то же ощущение – или его подобие – из последней встречи с девочкой: то ощущение перенаправленной силы, что курсировало в ней, когда в руках растворялся зверек.

– Она создала с тобой крепкую связь, – сказала Рейчел.

– Похоже на то, – Лори села. – Ей больно?

– Почему не спросишь меня? – сказала Бабетта. – Я тоже здесь.

– Прости, – ответила пристыженная Лори. – Тебя тоже порезали?

– Нет. Но я ощутила твою боль.

– Она эмпат, – сказала Рейчел. – Она чувствует то же, что чувствуют другие, особенно если имеет эмоциональную связь.

– Я знала, что ты придешь, – сказала Бабетта. – Я видела твоими глазами. А ты можешь видеть моими.

– Это правда? – спросила Лори у Рейчел.

– Поверь ей, – последовал ответ.

Лори все еще сомневалась, что готова встать на ноги, но решила испытать тело на прочность. Это оказалось проще, чем ожидалось, и она тут же поднялась: ноги стояли основательно, голова была чиста.

– Вы отведете меня к Буну? – попросила она.

– Если ты этого хочешь.

– Все это время он был здесь, да? – сказала она.

– Да.

– Кто его принес?

– Принес?

– В Мидиан.

– Никто.

– Он же был при смерти, – сказала Лори. – Кто-то должен был забрать его из морга.

– Ты все еще не понимаешь, да? – мрачно спросила Рейчел.

– Мидиан? Нет; не очень.

– Не просто Мидиан. Буна, почему он здесь.

– Он считает себя одним из Ночного народа, – сказала Лори.