Лис замолчал, криво улыбаясь, и было видно, что высказал он еще далеко не все.

– Значит, калечить, убивать, идти по головам – такова твоя жизненная позиция? – уточнил Дэн.

– О, ну что за постное и чопорное лицемерие! Я тебя умоляю! Не нужно ударяться в проповеди – никакой из тебя моралист. Мы с тобой – два сапога пара, ну и рыбак рыбака, как говорится… Тщеславие, амбиции, эгоизм, гордыня – ты мое зеркало, Гордеев, только я, в отличие от тебя, не прикрываюсь псевдонравственной чушью. Магия требует жертв – мы платим, вот и весь фокус.

– Нечего меня с собой сравнивать! – вспылил Дэн.

– Только не ругайтесь, – попросила Ева. – О чем мы говорили? У нас имеется черный маг, который на «ты» с первородной силой…

– Мертвый черный маг, мертвее не бывает, – поправил Лисанский. – Если бы Магистр выпустил меня отсюда, я мог бы подкинуть адресок одного некроманта. Парень звезд с неба не хватает, но раскопай ему могилу – и он тебе любой труп, хоть годичной давности, оживит и допросит по всем правилам. С протоколом, печатями и – внимание! – с личной подписью погибшего.

– И такой умелец на свободе? – заинтересовался Дэн.

– А ты губу не раскатывай, этот умелец не про твою честь.

– Так что мы решим? – спросила Ева.

– Насчет чего? – уточнил Дэн.

– Насчет надписей на стенах.

– У меня мало информации, – Лисанский пожал плечами. – Я расшифрую остальные символы, найду пентаграммы, – он махнул рукой на россыпи книг. – Но для чего все это придумано, смогу сказать только тогда, когда установлю точное значение черных рун.

– Я могу помочь? – осведомилась девушка.

– Только если придумаешь способ попасть в мой особняк, отыскать тайник и принести книги.

– Я мог бы поговорить с Магистром, – предложил Дэн. – Если дело Ромеля получит неожиданное продолжение, меня могут реабилитировать, и тогда я сам займусь поисками ответов.

– Тебе яместоположение тайника не открою, – бросил Лисанский резко. – И не рассчитывай. Чтобы ты сбежал отсюда, распотрошил мои вещи, разобрался с черным магом и его возможными последователями и собрал лавры победителя? А меня оставил здесь гнить на веки вечные?! Еще чего не хватало!

Дэн неприязненно сощурился.

– А ты надеешься принять в этом посильное участие? Решил загладить вину и отмыть с репутации темные пятна? Тебе никто не поверит. Вдруг это ты начертил на потолке те руны? Вдруг это ты задумал какую-нибудь гнусную выходку? Вдруг для ее осуществления тебе не хватает только содержимого твоего тайника?

– Вдруг я слетал на заброшенный склад на крыльях Морфея и лично разрисовал потолок подземелья черномагическими фресками? – подхватил Лис со смехом. – Окстись, параноик!

Дэн прикусил губу. М-да, кажется, его малость занесло.

– Денис, если Игорь говорит правду, – произнесла Ева, – ив его тайнике действительно есть сведения о черном языке, то что будет, когда они попадут в Орден?

– Их уничтожат, – твердо сказал Дэн.

– Вряд ли. Да, Магистр, может быть, и отдаст такой приказ. Но всегда найдется кто-нибудь, кому больше всех нужно. Кто-нибудь вроде Семена Матвеева. Исключительно из благих побуждений скопирует записи, попытается найти кого-то, кто сумеет их расшифровать…

– Послушай ее, раз мне не веришь, – посоветовал Лис. – Она права. В Ордене полно идиотов и карьеристов, готовых за сенсацию продать родную мать. Не будь наивным.

– Ладно, – Дэн скрепя сердце кивнул. – Раз уж двое против одного…

– Я попаду в город не раньше, чем через неделю, когда отправлюсь в резиденцию с отчетом, – сказала Ева. – У меня временная печать, работает только по определенным дням.

– Черт! – он разочарованно поник.

– Не переживай, Гордеев, мы найдем, чем скрасить унылые часы ожидания, – ухмыльнулся Лисанский. Пошарил рукой у себя за спиной и вытащил бутылку коньяка.

– Лучше займись расшифровкой остальных символов.

– А к чему спешка? Ева, между прочим, тоже неплохо латынь знает. Вот она и поможет.

– Я вижу, вы нашли друг друга, – проворчал Дэн. – Ладно. Тогда я попытаюсь поговорить с Мефисто. И разгадаю этот ребус раньше вас! Уж призраку-то должно быть известно, для чего он исчеркал потолок мелом.

Ева начала собирать книги.

Дэн сунул большие пальцы в карманы джинсов и с решительным видом направился к двери.

День протек как в тумане. Мефисто, когда он действительно понадобился, будто сквозь землю провалился. Или сквозь стену, что в его случае означало одно и то же. Дэн уже и в ванную заглядывал в надежде обнаружить пресловутого утопленника с перерезанными венами, чтобы гневными воплями привлечь призрака; и на первый этаж спускался; и даже подумал, не одолжить ли у Евы доску для спиритического сеанса. Однако обнаружил лишь жуткую желтоглазую тварь, уныло стенавшую в запертом серванте.

Лисанский и Ева, как ни странно, и впрямь нашли общий язык. Лис натянул серую шелковую рубашку и теперь выглядел вполне сносно, даже эффектно. То ли он припомнил разговор о манерах и в самом деле задался целью вскружить девушке голову, то ли нормальная одежда на него подействовала таким странным образом, но он больше не хамил, не дерзил, не ерничал и не отвешивал ядовитых комментариев.

Дэн нервничал.

Парочка целыми днями проводила время на злополучном диване в гостиной, не умолкая, казалось, ни на минуту. У Лисанского в россыпи внушительных фолиантов обнаружился сборник то ли стихов, то ли прозы на латыни, и по этому поводу было устроено показательное чтение. Дэн надеялся, что он сломает язык, но Лис, к несчастью, даже не запнулся. Ева слушала его тарабарщину с открытым ртом и круглыми глазами. Неужели понимала?!

Оказалось, понимала. Лишь только истек час и Лисанский на какой-то невероятно трагической ноте закончил насиловать мозг слушателей латынью, как Ева стерла со щеки невольную слезу, и оба углубились в бурное обсуждение прочитанного.

Дэн сделал вывод, что озвучена была некая душещипательная баллада, в которой некий юный дворянин отправился скитаться по свету, чтобы найти некое таинственное лекарство для невесты, которая чахла день ото дня и уже намеревалась отправиться на свидание со Смертью. Однако дворянин отыскал Смерть первым! Ту самую, которая – как все, кроме Дэна, знали – играет в шахматы на бессмертие, а ставка – жизнь соперника. Вот юноша и вознамерился спасти свою возлюбленную. И, видимо, мозгов ему было не занимать, ибо он сразу смекнул: пока Смерть занята, невесту в могилу никакая болезнь не сведет – ни волшебных лекарств не надо, ни врачей. Он взял привычку думать над ходами так долго, что затянулась партия на добрую сотню лет. Идиот! Невеста его, даром что совсем захирела и отупела от горя и тоски по возлюбленному, времени зря не теряла: вышла замуж за другого, нарожала детей, внуками обзавелась. О бывшем своем в приступе меланхолии иногда вспоминала… И никто и ухом не повел, что во всем мире сто лет ни один человек не умер. А самое обидное – черт его знает, кто в конце концов эту партию выиграл!