Энтони медленно покачал головой и вскинул обе руки.

– Не имею ни малейшего чертова представления, Перси.

Розалинда, вдовствующая герцогиня Эксетер, была в ужасной опасности – в любой момент она могла потерять терпение и выйти из себя. Задуманный ею чудесный загородный прием совершенно испорчен кошмарным происшествием. Дочь скомпрометирована, ее застали со скандально известным повесой! С повесой, которого уже предупреждали больше десяти лет назад! Тогда герцогиня позволяла Дэвиду приглашать молодого человека в Эйнсли-Парк, потому что Дэвид утверждал, будто его другу больше некуда поехать на каникулы. И хотя молодой Лангфорд (Розалинда не могла думать о нем по-другому, как бы он ни называл себя сам) никогда не вел себя хуже остальных друзей Дэвида, в нем всегда ощущалось нечто, заставлявшее насторожиться. Казалось, что, пребывая в обществе Дэвида и остальных юношей, он отстранен и не является одним из них. Герцогиня всегда считала его одиноким волком и в конце концов сказала, чтобы Дэвид больше не приглашал этого юношу – стандартная попытка защитить свое чадо.

А теперь… Розалинда заметила, как дочь на него смотрит, и была очень опечалена. Селия снова стала молчаливой и бледной, как после возвращения из Камберленда. Не настолько, конечно, неохотно признавала герцогиня. Больше дочь не выглядит подавленной. Она кажется задумчивой. Но пожалуй, это только хуже, потому что если Селия увлеклась им…

– Я действительно не понимаю, зачем ты его пригласила, – сказала Гарриет Трокмортон.

– Ты же знаешь, что это не я, – ответила Розалинда, сильно сжав губы, – а Ханна. Дэвид ее подговорил.

– Я не хочу вмешиваться, но право же, дорогая. Он совершенно ужасен. Я бы просто запретила ему приезжать, во всяком случае сейчас, когда здесь так много юных леди. – Гарриет посмотрела на своих дочерей. Те хихикали, наблюдая за мистером Бичемом.

Герцогиня вздохнула.

– К твоему счастью, он вроде бы не интересуется твоими дочерьми. Только моей.

На противоположной стороне поляны Гамильтон поднял голову и встретился взглядом с Селией. Они не отводили друг от друга глаз до тех пор, пока кто-то не заговорил с Селией, но и тогда она отвернулась не сразу. Желудок Розалинды сжался. О боже. Даже на расстоянии она заметила страсть, пылавшую между ними, и с трудом удержалась от порыва пересечь поляну и встать перед дочерью, защищая ее от него.

– Да Селия мне почти что родная дочь, – говорила между тем Гарриет. – Будь здесь Трокмортон, я бы велела ему следить за этим негодяем и ни на секунду не выпускать его из виду.

– Поверь мне, будь у меня хоть малейшее подозрение о том, что он собирается сделать, я бы заставила Маркуса с ним поговорить.

Герцогиня настояла бы, чтобы мистера Гамильтона схватили за ухо и вышвырнули отсюда. Пока она размышляла, пресловутый мистер Гамильтон поднялся и направился с мистером Чилдрессом к ручью. Розалинда выдохнула с некоторым облегчением на секунду.

– Ты куда сдержаннее и терпеливее меня, – продолжала Гарриет. – Но теперь вред нанесен. Боюсь, она влюблена по уши. Пожалуй, это вполне объяснимо, учитывая, через что бедняжке пришлось пройти.

Герцогиня ничего не ответила. Она была согласна с подругой. Дочь все еще не оправилась после своего ужасного брака, и Розалинда поклялась не допустить, чтобы Селия вновь стала жертвой подобной ошибки. Это ее долг. В тот раз виновата была только она, настояв на том, чтобы Селия сама выбрала мужа. Розалинда убедила Маркуса (против его воли) дать юному Бертраму разрешение жениться на Селии. Маркус считал юношу слишком молодым, а отношение Селии к замужеству идеалистичным. Герцогиня его переубедила – и ошиблась.

Но на этот раз доказательств предстоящего провала гораздо больше. Сердце Селии уже было разбито, и кто знает, в каком она сейчас состоянии? Розалинда тоже потеряла мужа и слишком хорошо знала чувства овдовевшей женщины, эту тоску по мужской ласке и потребность быть любимой и желанной. Стремление избежать одиночества, желание, чтобы тебя просто обняли. Мистер Гамильтон наверняка способен удовлетворить физическое томление, но все то, что герцогине довелось о нем услышать, говорило об одном: он не в состоянии откликнуться на замысловатые запросы женского сердца. Гамильтон слишком ветреный; он заядлый игрок; его капитал растет и уменьшается согласно приливам и отливам.

Единственный родственник отрекся от него давным-давно. Ходили слухи о самых разных кутежах, оргиях и беспутствах, шептались даже об убийстве. Это последний мужчина, которого герцогиня предпочла бы для своей дочери.

– Если бы Гамильтон был респектабельным, – вздохнула она. – Будь он подходящим джентльменом для Селии, я бы порадовалась за них обоих, даже несмотря на скандальность вчерашнего вечера.

– Да одно это должно убедить тебя в том, что он ей не пара. – Гарриет придвинулась ближе и понизила голос. – Любой мужчина, который искушает женщину заняться с ним любовью на глазах у публики, отъявленный мерзавец.

– Это было не на глазах у публики, а в библиотеке, – вспылила Розалинда. – Гарриет, пожалуйста!

– Ну да, разумеется, он не соблазнил ее у камина в гостиной прямо перед всеми присутствующими, но в библиотеку мог зайти кто угодно, – ответила леди Трокмортон. – Я считаю библиотеку вполне себе публичным местом, тем более в доме, полном гостей, которые жаждут развлечений.

Герцогиня закрыла глаза и прижала пальцы к вискам. Гарриет права… ну, наполовину права, и Розалинда ровным счетом ничего не может поделать!

– О боже, – пробормотала леди Трокмортон. – К нам идет граф.

Розалинда, пытаясь успокоиться, сделала глубокий вдох и открыла глаза.

– Что? – А, этот граф. Не Марбери, а Уорфилд.

Она была совсем не в настроении разговаривать с ним, но ее гневный взгляд не отпугнул его. Граф подошел и поклонился.

– Превосходный день для пикника, ваша светлость.

– Благодарю вас, сэр. – Она холодно улыбнулась, надеясь, что он уйдет.

– Люблю всякие развалины, – продолжил чертов граф, как всегда, ничего не замечая. – Окажите мне честь, давайте прогуляемся к часовне?

Розалинда стиснула зубы и натянуто улыбнулась. Ей ужасно хотелось отказаться – если он скажет хоть слово о своем гнусном племяннике, герцогиня не сомневалась, что не сможет сохранить самообладание – но она никак не могла придумать отговорку. Гарриет молча сидела наслаждаясь лимонадом, и даже не старалась помочь. И рядом никого нет – они с леди Торкмортон специально отсели от всех подальше, чтобы поговорить.

Розалинда могла ответить только одно.

– Конечно, сэр.

Граф помог ей подняться на ноги, и герцогиня взяла его под руку. Гарриет проводила подругу сочувственным взглядом, когда та направилась вверх по холму в сторону руин. Розалинда в ответ взглянула очень многозначительно – леди Трокмортон могла бы, по меньшей мере, попытаться вовлечь Уорфилда в разговор и потянуть время, пока она подыскивает разумную отговорку.