Она сомневается в его честности?

— Полагаешь, я солгал тебе?

— Нет, но ты многое скрыл.

Он был с ней откровеннее, чем с кем-либо.

— Я говорила с Жанной и сестрой. Обе рассказали мне гораздо больше, чем ты. — Она перевела дыхание. — Ты скрыл от меня произошедшее в Большом зале по некоей непонятной мне причине.

Если бы кто-то поднял на нее меч, он выхватил бы свой. Если бы в нее метнули кинжал, он закрыл бы ее своим телом. За десять лет он досконально узнал жизнь крепости и будет оберегать Марджери от всего плохого, что может с ней здесь произойти. Есть ли иной смысл жить, если не защищать эту женщину?

— Все, что я делаю, только ради твоего блага.

Он готов отдать за нее жизнь, которой дорожил теперь лишь для того, чтобы разделить с ней. Ей не стоит знать о случайных жертвах, гибели невинных и о том, как мать стравливает сыновей.

Марджери — прекрасный цветок, ее мир — оранжерея, где так немного равных ей по красоте созданий.

Эврар понял, что нашел верный ответ, когда увидел ее улыбку и свет в глазах, озаривший все вокруг.

Марджери надеялась, что слишком остро на все реагировала. Причина в том, что она опасалась за жизнь тех, кто был ей дорог. К тому же спокойствия не добавляло вынужденное затворничество. Она поняла, что не должна судить об Эвраре, как о крестьянах из деревни, считавших, что знают все лучше ее. Он не похож на них, он другой. Он просто молчун, но это не значит, что ему нельзя доверять. Пора перестать сомневаться. И мысленно возвращаться в прошлое.

Она не только с Эвраром вела себя плохо. Такого ее отношения не заслужила ни Жанна, ни сестра. Перед ними придется извиниться.

Марджери поднялась, отряхнула платье и ладони, протянула руки Эврару. Он оглядел дрогнувшие пальцы и посмотрел ей в глаза.

— Давай руку, я помогу тебе встать, — произнесла она и расхохоталась. — У тебя такое смешное лицо.

Он поднялся следом и принялся смахивать пыль с одежды.

— Тебе показалось.

Марджери подняла голову.

— Небо меняется.

Эврар пожал плечами и резко выдохнул, а потом медленно задрал голову и принялся разглядывать небо.

— Ты редко на него смотришь, верно? — спросила Марджери.

— Будь то дождь, гроза или снег, мои обязанности остаются неизменными, возможно, становятся чуть легче или сложнее. Но их надо в любом случае выполнять.

Он не видел краски неба, как она, но все равно смотрел не отрываясь.

Чем больше она узнавала его, тем отчетливее понимала, как не похож он на остальных мужчин, с которыми сводила ее судьба, в том числе и на братьев. Ни один из них никогда не сел бы рядом с ней на землю в саду. Не походил он и на тех мужчин в ее жизни, которые диктовали, что ей делать, что нет, и тщательно контролировали каждый поступок. Эврара не беспокоило, что она продала себя ради семьи, по крайней мере, он не хотел это обсуждать. Ему все равно, как она выглядит, потому что он видит мир иначе.

Может, она во многом лишь пытается себя убедить. Может, это правильно и к лучшему. Эврар пытался защитить ее, поэтому кое-что утаил. Но все же рассказал, когда счел безопасным. Разве не счастье встретить такого мужчину после нескольких недель, проведенных в страхе? Судьба определенно милостива к ней. Возможно, сомнения ее напрасны.

— Что теперь будем делать? — спросила она, переведя взгляд на Эврара.

Он опустил голову.

— Что будем делать? — повторила она.

Она не раз обошла весь замок, размышляя, взвешивая варианты, прикидывая, есть ли у нее шанс получить монеты другим способом. Но все равно мысленно возвращалась к Эврару. Он привык к замку, но ведь многое изменится после смерти Иэна, готов ли он остаться? Ей казалось, что, скорее всего, нет. Последнее время она часто видела Эврара говорящим с Лувом. Еще он много времени проводил на площадке с наемниками, что понятно, ведь это его основное занятие, он умеет делать его хорошо. Найдется ли ей место в его жизни?…

— Эврар, почему ты не хочешь уехать отсюда? Что тебя здесь держит?

— С моими желаниями это никак не связано.

Что это может быть?

— Тогда с чем?

— Здесь еще многое надо сделать.

Ах, как глупо с ее стороны задумываться о совместном будущем!

— Думаю, нам пора идти.

— Так скоро?

— Я уверена, тебе приятнее быть на площадке, тренироваться, а не сидеть в саду.

Эврар дернул плечом.

— Мне предстоит работать усерднее, чтобы доказать преданность Бальтюсу до того, как он покинет крепость.

— А когда вернется, наверняка привезет с собой новых наемников.

Эврар оглядел из отдаления двор, по которому, как всегда, сновали люди. Редко кто поворачивался в их сторону. Марджери никак не могла привыкнуть, что здесь почти никто не обращал на нее внимания, никто не оглядывался ей вслед, не шептался, обсуждая внешность. Это казалось странным.

— Если Бальтюс уедет, то, возможно, навсегда. Братья не были привязаны друг к другу и к этому месту. Это ясно, раз Иэн метнул кинжал в брата и Гай совсем не оплакивал его.

— Но ведь с ним может уйти тот, кто захочет сюда вернуться.

Брови его поползли вверх.

— Ни один из стражников или воинов этого точно не захочет.

— Даже никто из личной охраны? Ведь эта крепость — мощный оплот в регионе.

— Если Бальтюс не будет ей заниматься, со временем мощь неминуемо ослабнет. Особенно если его родители захотят вернуть ее себе. Но… — Эврар резко выдохнул.

— Что еще?

— Мне кажется, их мнения слишком различны, они тянут в разные стороны.

— Что это значит?

— О смерти Иэна и ранении Бальтюса известно всем. Лув отправил гонцов к Рейнольдсу. Ему первому грозит опасность.

— Если бы у меня был ребенок… — Ей не понять, как можно не желать защитить родных. — И они еще не приехали?

Эврар покачал головой.

— Рейнольдс много лет делал все возможное, чтобы подорвать влияние родителей. Возможно, сейчас появились плоды.

— Тогда Бальтюс должен как раз захотеть сюда вернуться, заявить свои права.

— Он не станет жить здесь. Я уже десять лет здесь и знаю, как редко он за это время появлялся в крепости. Нет, эти стены он будет готов отдать любому, кто выступит с выгодным предложением.

— Но он должен остаться, помочь Луву установить свою власть. Ты хоть и молчаливый, наверняка имеешь собственное мнение.

— Не забывай, я всегда стоял рядом с Иэном как личный охранник, я многое видел и слышал.

Странно, что она