на место встречи, – стал излагать свой план Макс. – Пусть ишак проверит и убедится, что все в порядке. А как девчонку отпустит, выследить его и замочить.

– А если не выследим и не замочим? – прошипел Жорик. – Денежки тю-тю?

– Напечатаем новые, – осторожно вставил Руслик, которому досталось больше всего, и ему надо любой ценой набирать баллы.

Жорик, очень недовольный безмозглыми идиотами, нахмурился и уставился на телефон, который лежал посреди стола.

– А может, ну ее в баню эту девку? – опрометчиво предложил Макс и тотчас закрыл лицо руками, так как шеф немедленно схватил стоящий на столе бокал с коньяком и швырнул его в охранника.

– Во-о-н! – разрывая глотку, завопил он. – Вон с моих глаз! Кретин! Урод! Тупица! Взять и просто так отказаться от несметного богатства?! Зарою, как бешеную корову!

Макс даже в росте уменьшился после таких слов. Руслик, полагая, что глупее предложения просто быть не может, и теперь в любом случае он в глазах шефа будет выглядеть более умным, выдал новую идею:

– Пусть ишак до утра отдаст нам девчонку под любые гарантии. А к утру мы нашлепаем хоть миллион, хоть два.

Едва Руслик договорил, как телефон разразился пронзительным свистом. Жорик схватил его и едва ли не вдавил в ухо. У него уже не было времени раздумывать, и он высказал последнее предложение:

– Отдайте нам девчонку до утра, – произнес он. – А утром мы передадим вам два миллиона.

По-видимому, трубка отрыгнула такую мощную порцию оскорблений, что голова Жорика невольно откинулась в сторону.

– Три! – хором зашептали Руслик и Макс.

– Четыре! – боязливо предложил Жорик в трубку и едва не упал со стула от последовавшего ответа. – Но я физически… Только одна процедура продажи дома…

Дребезжащий голос надолго отбил у Жорика охоту возражать. Несколько минут он молча слушал беспрерывный поток ругательств и угроз, и при этом голова его все глубже вжималась в плечи.

– Но позвольте мне хотя бы переговорить с ней. Ведь я должен быть уверен, что она еще жива…

Жорик не ожидал положительного ответа на столь дерзкое предложение, и когда вдруг услышал голос Лисицы, то в величайшем волнении вскочил на ноги.

– Очарование мое! – со слезами в голосе крикнул он, нервно прохаживаясь по двору. – Я весь в слезах! Мое сердце разрывается! Что? Как ты? Тебя мучают? Над тобой надругаются?

Он остановился и, ловя каждое слово, приоткрыл рот. Но вряд ли он успел насладиться нежным голосом невесты, так как мобильник тотчас оказался в руках Геры.

– Лисица! – закричал Гера. – Что с Климом?! С ним можно разговаривать или он совсем умом тронулся?

– Милый! – услышал Гера далекий, приглушенный голос Лисицы. – Я пыталась его убедить, что мы с тобой не при чем, но он меня даже слушать не стал… Глаза бешеные, пена на губах… Он хочет, чтобы деньги принес ты, чтобы потом расквитаться с тобой…

– Ты знаешь, где находишься?

– Нет. Он меня оглушил, когда я мыла руки в туалете, и вот только что пришла в себя… Это какой-то погреб или подвал… Здесь темно, у меня очень болит голова. Он не развязывает мне руки и не дает пить… Пожалуйста, убеди Жорика, пусть даст деньги. Скажи ему, что все потом с лихвой окупится…

– Лисица! – задыхаясь от бессилия, прошептал Гера. – Я все сделаю, только не выводи Клима из себя. Он не в своем уме, и может сделать непоправимое…

Гера хотел добавить, что очень любит Лисицу, но в мобильнике что-то зашуршало, и раздались короткие гудки.

– Вот что, – с ненавистью глядя на Жорика, произнес Гера, протягивая мобильник. – Она очень просила, чтобы вы дали деньги. Всё потом окупится. Вы свое получите. Только всё надо сделать быстро, пока он ее не убил! Быстро, понимаете? Быстро!

– Быстро! – хмыкнул Жорик, отбирая у Геры телефон. – Вот сейчас возьму и дам! Миллион баксов! Какой пустяк! Один пук!.. Молодой человек! Я честный гражданин и, в отличие от некоторых, у меня нет печатного станка! Мне каждый доллар потом и кровью дается!

Он отвернулся от Геры с таким видом, будто хотел сказать: «Никаких денег я никому не дам!»

Во дворе воцарилась тишина. Жорик опять сел на стул, закинул ногу за ногу и погрузился в раздумья. Гирлянда фонарей, торчащих поверх забора, освещала двор молочно-белым светом, и оттого казалось, что все вокруг то ли погрузилось в туман, то ли засыпано снегом.

Прошло полчаса. Охранникам надоело стоять, и они сели по обе стороны от шефа. Гера лег на парапет бассейна, подложив под голову кулак.

Прошел еще час. Руслик спал и громко сопел. Гера смотрел на звезды. Макс курил и пил пиво. Шеф думал.

Глава тридцать шестая

Фаворит

Жорик наступил Руслику на ногу, чтобы побыстрее привести его в чувство, и кинул ему в лицо небольшой рюкзачок с нарисованным на нем Вини-пухом.

– Возьми документы для «Югобанка», поезжай туда и забери из сейфа все деньги, – сказал Жорик. – Там триста двадцать девять тысяч. Постарайся привезти их сюда в сохранности.

«Сломался!» – понял Руслик и подумал, что под шумок можно прикарманить пару-тройку тысяч. Вымогатель такой маленькой недостачи не заметит, а для Руслика это все равно что квартальная премия за доблестный труд.

Было утро, что-то около девяти. По забору прыгали воробьи, сквозь тугие кроны кипарисов пробивались лучи солнца, над горами плыл прозрачный туман. Жорик, немногословный и умиротворенный, прохаживался по двору. Гера все еще лежал на парапете, сопровождая Жорика взглядом. Макс, откинувшись на спинку стула, подставлял лицо мягкому солнцу, и глаза его были закрыты.

Дождавшись, когда Руслик скроется в гараже, Жорик зашел в дом и поднялся к себе в кабинет. Закрывшись на ключ, он подошел к столу и взял массивную пепельницу из уральского мрамора. Затем приблизился к висящей на стене картине с морским пейзажем, снял ее с крючка и провел рукой по идеально гладким обоям.

Пепельница оттягивала ему руку, словно становилась все более тяжелой, но Жорик все никак не мог решиться. «Еще не поздно отказаться от этой затеи, – думал он. – Пусть этот маньяк делает с девчонкой что хочет. А я закроюсь в своем дворе и буду жить как прежде – тихо и спокойно. И забуду девчонку, будто ее никогда не было. Мне хватит того, что у меня есть. Я куплю себе должность мэра, и снова буду заниматься квартирным строительством…»

Эта перспектива была настолько светлой и привлекательной, что Жорик уже собрался повесить картину на место, но вдруг его сознание отравила маленькая поганая мысль: «И всю оставшуюся жизнь до