Сегодня я заметила, что Дамир тайком следит за моими передвижениями по дому. Зачем? Все еще злится за те слова? Черт бы с ним. Мои детские чувства к нему давно прошли, он интересует меня не больше мухи. Однако он становится весьма ощутимо надоедлив. Я встречаю его буквально всюду. Из кабинета отца, который он присвоил себе, Дамир следит за нашими с Мардаром тренировками. И ведь не просто смотрит, а как-то оценивающе что ли.

Во время обеда и ужина он не сводит с меня взгляда. А раньше намеренно старался не смотреть на меня. Еще чаще мы пересекаемся в коридорах. Вчера он каким-то образом оказался около моей комнаты, подпирал собой стену в ожидании чего-то. Чуда? Так оно не произошло, я все еще здравствую и помирать не собираюсь, если он на это надеется.

Как же мило мой господин улыбается, видя свой подарок на моем пальце. Он заметил, что я сняла кольцо лорда, чтобы носить это. Вчера он поглаживал сапфир, задумчиво глядя в камин. Интересно, о чем же он думает? Он никогда мне не скажет, даже если я снова начну кусаться и царапаться. Он достаточно сильный, мог бы заломать меня одной рукой, но никогда этого не делает, терпит. Иногда бранится, но не слишком рьяно, скорее так, для приличия. Хотя о каком приличии может идти речь, когда чаще всего мы спим в одной кровати, пусть и не касаемся друг друга.

Об этом никто не знает, мы храним в тайне этот маленький секрет. У людей злой язык, они воспримут это неверно, исковеркают и переврут, нам этого не хочется, поэтому в покоях Мардара на ночь я остаюсь тайком, а ранним утром перебегаю в свою комнату, как раз перед тем, как слуги в доме должны проснуться.

Из-за того, что Мардар спит слишком чутко, я не смогу порыться в его вещах, в поисках других изображений или любых других доказательств того, что очень многое мне недоговаривают. Придется начать с того, что известно. Мардар рассказывал, что Вонт очень большой и современный город, в нем легко заблудиться. Не знаю, что он имел ввиду под словом «современный», потому что в Хорте под это определение подпадает только форма солдат, все остальное создавалось еще руками прапрадедов горожан.

Возвращаясь к вопросу о том, как живется в Хорте за пределами поместья. Сложно. Едва ли горожане, как собственно и я, понимают, что такое современность. Их современность состоит из лохани с холодной не очень чистой водой (ни в какое сравнение с белоснежной ванной не идет, правда ведь?), спят многие на грубо сколоченной кровати, матрас которой состоит из соломы, а подушки наполняют свежей травой в весенние и летние месяцы, те, кто побогаче используют пух. Из какого вещества состоит наполнение подушек в поместье, я так и не разгадала, но это точно не пух и не трава.

В одной книге, которую Мардар позволил мне брать в свою комнату, чтобы читать перед сном, я вычитала, что подобный быт называется древним. А настоящее время относят к периоду под названием «после уничтожения», не совсем понимаю, что это значит, да и Мардар не спешит объяснять, но одно слишком явно, чтобы этого не заметить. Между старым временем, то есть древностью, и «после уничтожения» ни один век развития и эволюции. Так почему же Хорт остановился на одной стадии и не хочет двигаться дальше? Почему люди, которые, вероятнее всего, знают об этом, (Знатные Дома уж точно знают) молчат и не противятся такому укладу?

Что заставляет их вести сложную, полную увечий и лишений жизнь, вместо того, чтобы вынудить лорда (теперь уже Дамира), привнести эту непонятную современность в город. Кстати, Хорт ближайший город к столице, и если здесь жизнь застопорилась на древней эпохе, что же говорить о других, более отдаленных городах? И какой тогда Вонт?

Мои руки начинают дрожать, когда я думаю об этом. Что-то не так, что-то не сходится. Всякий раз мои мысли натыкаются на невидимую преграду, состоящую из недостатка образования и знаний о мире. Почему никто не хочет рассказывать, как на самом деле устроен мир? К чему такая секретность?

Мардар, мой милый господин, если ты читаешь это, то постарайся простить меня. Если этот дневник в твоих руках, нет больше смысла показано выкать, мы скорее всего больше никогда не увидимся, поэтому я хочу, чтобы ты знал, в Хорте я оставляю трех людей, которых люблю, очень люблю. Леди Эванлин, могилу которой я так и не почтила памятью, приемного отца Робина, чью могилу копала сама, и тебя.

Не знаю, что заставляло тебя врать и недоговаривать, отвечая на мои вопросы. Но это уже не важно, всё не важно, кроме одного. Я очень тебя люблю. Ты стал для меня светом в мрачном чужом городе. Прости, что не смогу отплатить тем же, оставшись.

Вот и всё. Лорд Дамир позволил завтра сходить до хижины, забрать оставшиеся вещи. Он не задавал вопросов, ему вообще не было до этого никакого дела. Это и хорошо, не пришлось слишком много врать.

Завтра я в последний раз пройдусь по Хорте, увижу спустя три месяца горожан. Попрощаюсь с ветхой хижинкой, заменивший мне дом и с доблестным воином, ставшим мне отцом.

Потом ненадолго вернусь, чтобы до конца дня побыть с Мардаром, подложу дневник и уговорю его эту ночь провести раздельно. Но до своей комнаты не дойду. Так начнется мое путешествие.

Я не верю в богов и в их волшебную силу, но сегодня все же помолюсь (впервые), на удачу.

— В город приехала проверка и куча солдат в придачу, — Мардар почесал затылок. — Что им надо от Хорта?

— Тебя это не должно волновать.

Дамир с удовольствием поглощал завтрак, не обращая внимания на подозрения брата. Наяда радовалась, что хоть что-то отвлекло нового лорда от нее. Жить под его чутким взором стало невыносимо.

— Раньше они не приезжали, — не унимался Мардар, отложив ложку. На его лице явно читалось беспокойство.

— Говорю же, это не твоя головная боль. Развлекайся с девчонкой и не думай о моих делах.

Наяда вздрогнула, ложка, которую она слишком сильно сжала в руке, противно звякнула о тарелку. Так откровенно свою неприязнь наследник еще не выражал прилюдно. Девушка подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Может мне и вас развлечь? — Выплюнула девушка, поднимаясь. Она первый раз позволила заговорить себе за столом в присутствии всех членов семьи, занятно, что никто не заткнул ее сразу же, Наяда ожидала более бурной реакции.

Леди Эдиона удивленно уставилась на служанку, перестав завтракать. Наяда усмехнулась, оба хозяина дома считают ее послушной своей воли, настолько что не могут предположить ее побег, или ядовитую фразу, будто невзначай брошенную их старшему сыну. Возраст сделал обоих родителей чувствительными, к тому же они давно устали от перепалок братьев. Глухой от злости голос служанки окончательно их подкосил.

— Сядь и замолчи, — господин Дамир выпрямился и нахмурился, мысленно уничтожая девушку. Наяда едва не засмеялась от его упорства, вот-вот глаза лопнут от натуги.

— Попробуйте меня заставить.

Леди Эдиона прикрыла рот рукой, подавляя тихий вскрик и закатила глаза. Наяде хотелось сказать ей, что она не леди и никогда не станет себя так вести, из служанки не воспитать принцессу. Видимо, леди Эдиона была иного мнения.