на это. Фрэн, скалясь и хрипло дыша, подставил мне свой черный бок, и кто-то играючи закинул меня волку на спину. Вцепилась в волосатую холку, пытаясь удержаться. Оборотни вокруг посмеивались.

– Не потеряй рыжую, Фрэнни, а то Пилот потом тебе тоже потеряет кое-что!

Гер, стоящий немного в отдалении, на это ничего не сказал, лишь с намеком щелкнул по шкале зарядки на своем пистолете, и пошел вперед нашей колонны. Ему и еще нескольким наиболее быстрым волкам Хар поручил сторожить наш караван. Шансы, что самок попытаются отбить в последнюю ночь перед Ритуалом, стремились к нулю, но нельзя было забывать о рыщущих кругом стаях одичалых. Они могли и кинуться, не думая о том, стоит ли игра свеч.

Пока я провожала взглядом удаляющуюся спину Гера, остальные девушки, тоже сели на своих волков. Затем оборотни как-то очень быстро выстроились в узкую шеренгу. Те, что были назначены охранять, растворились в лесу. Хар впереди поднял руку, все замолкли, замерли, те, кто обернулся, торчком поставили уши, задирая морды к вождю. Хар выдержал паузу и свистнул, махнув рукой. И будто весь мир понесся на меня. Волки побежали, кто зверем, кто человеком, но в таком стройном едином порыве, что мне казалось, будто меня внутрь какой-то машины засунули. Где трясет-трясет-трясет и ветки то и дело хлещут по лицу, норовя выколоть глаза.

– А-а-а, держись! – заверещала где-то рядом Рона, буквально распластываясь на своем волке и крепко обвиваю его шею, чтобы не свалиться со спины.

Я сделала так же. Вцепилась во Фрэна и бедрами, и руками, вжалась животом. Пригнула голову, прижимаясь щекой к холке. Запах чужого волка откровенно раздражал, жесткая шерсть лезла в нос, мышцы сводило от напряжения, но это был единственный способ не свалиться с этого телка. Я буквально чувствовала, как стремительно вся покрываюсь синяками. Очень быстро заныла спина. Выступили слезы от боли, жалости к себе и судорожных попыток удержаться. Черный лес и звездное небо прыгали перед глазами от неровного галопа Фрэна. И одно было в этом хорошо – в голове у меня не осталось ни одной мысли из-за этой странной скачки. И некогда было думать, слышали наш разговор с Гером конфедераты или нет.

А волки все бежали и бежали, будто не замечая лесных преград, цепляющих веток, канав, поваленных деревьев. Дышали ровно и глубоко как единый организм. И деревья мелькали расплывчатой массой перед моими слезящимися глазами. Потом были какие-то луга с травой в мой рост, так что и не видно никого, кроме нее. Потом опять лес. И снова поляна. И лес…

– Не могу больше, – хриплю я, чувствуя, что пальцы, вцепившиеся в шерсть волка, уже не разогну никогда – так судорогой свело. Перед глазами давно танцуют кровавые пятна, – Не могу!

Фрэн только раздраженно рычит, и мне чудится фраза "скоро ручей" в его рыке. Ладно, надеюсь, что он правда это сказал. Кусаю губы до крови, держась.

Мне кажется, проходит целая вечность, прежде чем мы достигаем обещанного ручья. Волки останавливаются на пологом берегу и спокойно рассаживаются отдохнуть. Оборачиваются в людей, отряхиваясь и потягиваясь во весь рост, сверкая белесыми во тьме голыми телами. Я же и остальные девушки еле живыми кулями валимся на сырую землю под их снисходительные смешки. Стонем, пытаясь разогнуться. Мышцы от напряжения каменные. Конечности не слушаются совсем.

– Ты как, Ча-ари? – Гер появляется будто из ниоткуда, пока я пытаюсь прийти в себя. Садится рядом на землю и поднимает меня, – Пить будешь?

– Да, – хриплю.

Гер протягивает флягу со студеной, только что набранной в ручье водой. Жадно припадаю к горлышку, горло обжигает ледяной жидкостью, становится лучше.

– Не торопись, Дин, захлебнешься так, –  Гер отбирает флягу, потом опять дает. Складывает руки на коленях, наблюдая за мной.

Взгляд у него тяжелый, задумчивый. Невольно опять вспоминаю о происшествии с передатчиком, глядя в его медовые глаза…И отмахиваюсь усилием воли от этих страшных мыслей.

– Это ужасно, я больше на него не сяду! Лучше побегу сама! – возмущенно выдаю, наконец напившись, – У меня болят такие мышцы, о которых я и не знала никогда!

– Боюсь, если побежишь наравне со стаей, еще парочку новых мышц узнаешь, – хмыкает мой волк снисходительно и добавляет, указывая на столп Огня, который действительно, уже так близко, что, кажется, его можно потрогать, – Тут уже недалеко, видишь? А на гору я тебя сам понесу.

– Ты же не такой крупный, как Фрэн,– с сомнением оглядываю Гера, думая, что это ведь достаточно высокая гора. Он сможет?

– Достаточно крупный для тебя, Ча-ари, – фыркает на это волк. И я улыбаюсь, потому что, кажется, его мое замечание задело.

– Ладно, крупный, извини, – соглашаюсь, кладя голову ему на плечо.

– Не крупный, скажешь тоже, – бурчит, не унимаясь, Гер.

Я улыбаюсь шире, обнимаю его руку двумя своими руками, прижимаюсь сильней. Взгляд как магнитом притягивает столп Огня, бьющий из вершины горы. Слепит так, что вся ночь вокруг черная-черная. И мы одни будто, даже несмотря на то, что волки суетятся вокруг.

– Гер…

– М? – он поворачивается ко мне и кивает на карман, в котором у него, я знаю, лежит, передатчик.

Предупреждает, чтобы больше не ляпнула ничего лишнего, но я и не собираюсь. Даже думать о том, что будет на рассвете, не хочу. Итак сердце в ледяных тисках тревоги теперь почти все время.

– А как ты сюда попал? На Араю, – спрашиваю шепотом.

О будущем говорить нельзя, значит будем о прошлом.

– Я же рассказывал, – Гер выгибает темную бровь.

– Нет, я про другое. Кто тебя сослал?

– Да откуда мне знать, – отрезает волк недовольно, но меня не останавливают раздраженные нотки в его голосе. Мне давно любопытно.

– Знать – нет, но ведь ты же думал, как и почему это случилось? Расскажи.

– Сейчас? – Гер криво улыбается, выразительно обводя глазами берег ручья и отдыхающих на нем волков.

– Да. Если не сейчас, то когда.

– Твоя правда, Ча-ари, – невесело хмыкает волк и отворачивается, задумавшись.

Взгляд его замирает на журчащем у наших ног ледяном ручье. Поудобней устраиваюсь щекой на мужском плече, прикрываю глаза, готовясь слушать. Я так люблю его манеру рассказывать. Его низкий, спокойный в эти моменты, завораживающий голос. Гер подбирает камешек и кидает его в воду. Потом еще один. Тихий всплеск, брызги, расходящиеся и затухающие круги…Зачарованно смотрю вместе с волком, как быстро вода поглощает брошенный камень. Всплеск, рябь, а потом будто и не было его никогда.

Так и время нас поглотит…

– Помнишь, я говорил тебе, что меня воспитывал отчим? – спрашивает Гер тихо.

– Мхм, – киваю.

– Так вот…Мать моя,