все для меня не закончится. Что я оказался лишним в этом уравнении. Но я был слишком молод, не искушён в сговорах и преступно самонадеян. Спустя неделю после подписания намерения о помолвке между моей сводной сестрой и братом Тары, случилось то, что случилось. Во время патруля мы с Рольфом потеряли сознание, а очнулись уже на Арае. Я практически сразу понял, что это сговор отчима и моего отца. Хотя бы потому, что с Араи во время жертвенной сотни идут трансляции на Вальдене, и мои родственники, если бы вдруг они меня потеряли, могли бы попытаться меня спасти. Во время первой выброски первой сотни я еще на это надеялся. Думал, может это от Рольфа избавились, а не от меня. Но Рольф – обычный волк, еще и сирота. Его было бы проще просто убить в подворотне. А я высокородный, за меня наказание такое же – смерть. В общем, что меня спасут, ждал я зря. Ничего не произошло ни на первую сотню, ни на вторую, ни на десятую. А значит они сговорились и мысленно уже похоронили меня. А потом еще и ты рассказала, что мой брат Крон все-таки женился на Таре, чем только подтвердила мои подозрения.

– Жену Крона звали Ида! – восклицаю я.

– Да, Тарида – ее полное имя. Тарой Крон ее принципиально уже тогда не называл, потому что так звал ее я. Ему, видимо, было не приятно, – фыркает Гер.

– Это какая-то слишком невероятная история, – бормочу.

– Почему? – выгибает Гер бровь и обнимает меня за плечи, теснее прижимая к себе, – На самом деле все закономерно, Ча-ари. Именно поэтому ты и почти подошла моему родному брату, потому мы с ним одной крови. Но только ПОЧТИ подошла. Потому что на самом деле ты МОЯ.

– Эй, щенята! – Хар появляется рядом так неожиданно, что мы с Гером одновременно крупно вздрагиваем, повернувшись к нему, – Выдвигаться пора, скоро рассвет.

***

Оставшуюся часть пути до Волчьей горы меня на своей спине нес грузный, рыжеватый волк Холл. Не одну меня вымотала предыдущая скачка. Фрэн тоже долго не мог отдышаться и с неудовольствием косился на Гера. "Была б в общем доме она, казалась бы полегче как знакомая. А то как на шкуре валять, так Пилот. А как по болотам да лесам таскать, то Фрэнни, братец, давай!" – пробурчал он и сплюнул в сторону моего волка.

Гер на это лишь усмехнулся, потягиваясь во весь рост, и вместе с другими волками, призванными идти первыми и проверять безопасен ли путь, исчез в лесной чаще. С тоской посмотрела ему вслед. Мой волк ушел, и сердцу опять стало неспокойно. Лихорадило от дурных предчувствий.

Наше время будто вода…Кап-кап-кап…

И страшно, что вот-вот это звук внутри оборвется, и вместо следующего "кап" меня оглушит мертвая тишина.

Холл был поменьше Фрэна, но шире и мягче благодаря полноте, так несвойственной волкам. Ехать на нем сверху, вцепившись в длинную рыжую шерсть, казалось удобней. Или просто мысли мои уже были другим заняты, игнорируя физический дискомфорт. Потому что перед глазами теперь почти до самого неба высилась Волчья гора, и Огонь бил, слепя, из ее вершины. В горле собрался комок, щеки припекало фантомным жаром.

Мы почти пришли…

Сейчас будет последний рывок, и мы окажемся наверху у пламенного столпа. Хар протянет ритуальные слова своим сиплым низким голосом, от которого у меня мурашки бегут, волки завоют, затопают ногами, выбивая древний простой ритм. К каждой девушке подойдет оборотень, приставит нож к горлу, делая вид, что хочет ее зарезать. Но вместо этого мы вместе прыгнем.

Куда?

В портал навстречу свободе или же в реальное пламя, в котором сгорим без следа?

От этой мысли по спине стекает липкая капля пота, противная слабость расползается по телу. Не думать-не думать- не думать! Но это сильнее меня, и, кажется, я в обморок готова рухнуть, когда, ватная, сползаю со спины Холла у подножия Волчьей горы, где меня уже ждет хмурый обнаженный Гер, готовый обернуться.

– Крепче дер-ржись, Ча- ар-ри, – рычит тихо мой волк, прежде чем полностью потерять человеческое обличье.

Я завороженно наблюдаю, как лицо его дрожит словно марево в жару, как в полутьме пугающе меняются черты. К этому невозможно привыкнуть – какое-то невероятное чудо природы. Несколько мгновений и вот уже передо мной не высокий молодой мужчина, а скалящийся шоколадный зверь, сверкающий желтыми, пугающе умными глазами. Гер делает шаг, раздувая ноздри, и я протягиваю руку ему навстречу. Он тут же тычется носом в мою ладонь. Мурашки бегут по руке вверх. Это так странно. Мне щекотно, его нос влажный, чувствую, как он жадно тянет мой запах, коротко лижет пальцы шершавым языком.

Я никогда не дотрагивалась до его волка. Это очень странное ощущение. Почему-то меня совершенно не беспокоил обернувшийся Фрэн или Холл, а тут от эмоций, разных, неописуемых, сносит. Я слишком привыкла, что Гер со мной человек. Робко глажу по высокой холке. У него густая, мягкая по сравнению с Холлом шерсть. Это приятно…И почему я раньше никогда не просила его познакомить со своим волком.

Гер фыркает и нетерпеливо кивает мордой, чтобы садилась побыстрей. Только тут вспоминаю, что мы не одни, что вокруг суета, большая часть волков уже бежит вверх по узкой тропе вверх, и на спинах некоторых держатся испуганные, бледные девушки. Я залезаю на Гера, крепко обнимаю его за шею, утыкаюсь носом за ухо. Дышу, прикрывая глаза. Его шерсть пахнет им и нашей постелью. На Гере сидеть тяжелей. Он жилистый, совсем не такой широкий как Холл или даже Фрэн, но мне невыразимо спокойней на нем. Вцепляюсь покрепче, и Гер, фыркнув, устремляется вперед, догоняя остальную стаю.

18.

Когда мы достигаем вершины горы, небо уже совсем светлое, а на горизонте занимается рассвет. Пока еще только алая полоска видна вдали, расцвечивающая в розовое облака. По идее здесь, на такой высоте в этот ранний час, должно пробирать прохладой, но мне жарко, словно я в печи.

Столп огня перед глазами – огромный, раскаленный, жуткий, выжигающий глаза. Пламя ревет как дикий зверь, устремляясь вверх, за пределы атмосферы. На коже выступает пот не только от жара, но и от животного страха, охватывающего меня. Медленно сползаю со спины Гера и замираю на краю каменного, выжженного плато вершины горы. Здесь даже порода опаленная, ни одной травинки вокруг, ни одного насекомого. Только пепел и потрескавшаяся от жара мертвая земля. Убитая этим диким Огнем, бьющим из круглой