Но буквально в последнюю секунду Кронос изогнул голову и сомкнул челюсти на кабелях, моментально перекусив их. Заряд, предназначенный для определенной цели, ушел в воду, поразив и «Манту», и Кроноса.

Удар, потрясший лодку, вышиб Аттикуса из кресла, так что он едва не лишился сознания. Но шок тотчас же прошел. Электроника субмарины отказала, и она снова стала опускаться на дно.

Когда Аттикус несколько пришел в себя и сообразил, что произошло, он не удержался от крика. То, что видела Джиона в последние секунды жизни, теперь предстало перед ним. Кронос широко раскрыл темную зияющую пасть и засасывал в нее «Манту». Размеры субмарины не позволяли проглотить ее целиком, но Аттикус нисколько не сомневался, что мощные челюсти с легкостью ее перекусят. С пронзительным скрипом, разрывающим барабанные перепонки, Кронос пытался прокусить стеклянную кабину. Ожили системы «Манты», замигали лампочки внутри субмарины, осветив челюсти монстра. Аттикус не мог оторвать взгляд от копьеподобных зубов и гадал, почему им до сих пор не удалось сокрушить стекло и покончить с ним.

Как бы то ни было, он не собирался упускать свой последний шанс. Стараясь не смотреть вверх, Аттикус привел в боеготовность ядерный заряд. Любая задержка сейчас грозила потерей времени, необходимого для введения переданного ему Тревором кода активации. На утопленной в подлокотнике кресла клавиатуре он выстукивал пятнадцатизначный код. Завершив набор цифр, Аттикус замер с занесенным над кнопкой запуска указательным пальцем.

Поднял наконец голову и посмотрел наверх.

Он не заметил никакого движения, не почувствовал удара, когда субмарина мягко опустилась на песчаное дно. Теперь же, когда жуткие челюсти выпустили «Манту» и в кабину просочился сквозь толщу воды слабый солнечный свет, Аттикус понял, что сделал Кронос.

— Какого черта? — произнес Аттикус, убрав руку от кнопки запуска, и пристально посмотрел в глаза отступающему чудовищу.

Кронос, удалившись на двадцать футов, возобновил круговые движения. Чего-то он явно ждал, но чего?

Подобное поведение — Аттикус хорошо это знал — абсолютно невероятно в животном мире. Кем бы ни было это существо, его жизнь подверглась угрозе. На него напали, но оно не попыталось бежать. Безусловно, оно защищалось, но в пределах разумного, а затем… затем проявило милосердие.

Аттикус покачал головой, решив, что в своих размышлениях зашел слишком далеко. Он вспомнил Джиону и то, как Кронос с нею расправился. Если предположить, что существо разумно, значит, оно нарочно съело Джиону, с ним же сейчас попросту играет. Он снова потянулся к кнопке активации, но замер, не донеся руки. Внимание вдруг привлекло туловище Кроноса. Или же это было что-то внутри его?

Аттикус сосредоточился на этой аномалии.

Внутри Кроноса вспыхнуло. Возможно, он, как электрический угорь, накапливает в себе заряд? В таком случае у сельди не было бы ни единого шанса на спасение, а он сам и Джиона получили бы ощутимый удар током. Так что же это, черт побери, такое?

Будто отвечая на заданный вслух вопрос, Кронос приблизился к «Манте» на расстояние не более десяти футов и заполнил собой весь обзор. Повинуясь больше инстинкту, чем голосу разума, Аттикус выключил внутреннее освещение, погрузив субмарину во тьму.

Он снова увидел это — вспышка внутри чудовища, исходящая из некоего источника. Затем, неожиданно ярко, вспышка повторилась несколько раз, словно в стробоскопе, и в самом центре пятна света обозначилась фигура.

Силуэт в источнике вспышек.

Очертания чего-то.

Тела.

Очертания тела, которые Аттикус моментально узнал.

— О господи, нет… — прошептал он, так резко наклонившись вперед, что ударился головой о поликарбонатное стекло кабины, отделявшее его от океана и его обитателей. Но Аттикус даже не ощутил удара.

Он узнал очертания человека внутри Кроноса, как бы невероятно это ни было. Его охватила сначала печаль, затем ярость, так что все тело его затряслось в конвульсиях. Тварь решила помучить его!

Не успел Аттикус привести в действие ядерный заряд, который уничтожил бы и его, и Кроноса, как произошло невозможное. Среди продолжающихся вспышек силуэт чуть шевельнулся. Аттикус разглядел ее руки. Он видел ноги, прижатые к груди.

Жива до сих пор!

Джиона была жива… внутри Кроноса.

Из глаз Аттикуса потоком хлынули горячие слезы. Он прижался лицом к стеклу, отчаянно желая вырваться через него наружу, вскрыть чрево твари и вытащить оттуда свою до сих пор живую девочку.

— О детка! Я здесь! — Аттикус набрал полные легкие воздуха и закричал: — Джиона! Я здесь! Я спасу тебя! Я тебя не брошу, слышишь? Джиона!

Он в исступлении бил кулаками по стеклу и во второй раз за несколько дней почувствовал, что сердце его разрывается от горя. Внезапно вспышки прекратились, и силуэт исчез под темной шкурой Кроноса. Монстр стал медленно удаляться и, будто прощаясь, повернул свою морду к «Манте». И снова, на этот раз еще более отчетливо, Аттикус почувствовал, что в его огромных черных глазах светится разум. Кронос посредством глаз передавал какое-то сообщение — в них отражались угроза и как бы неодобрение… укор.

Аттикус ссутулился в кресле. Как такое возможно? Да нет же! Голос рассудка кричал ему: «Она мертва! Джиона мертва!»

Нет, черт же возьми, — она жива!

Аттикус понял смысл послания, переданного существом. Глаза, грозящие поначалу, потом спокойные. Оно не желало ему зла. Потом оно издало еще и звук, крик. Такой мирный, что Аттикус, несмотря на весь ужас ситуации, ощутил покой. В этот миг он понял, что существо вовсе не собиралось съесть в буквальном смысле Джиону. Его девочка находилась внутри Кроноса, живая даже и по прошествии стольких дней. Целехонькая.

В мозгу Аттикуса колотился настойчивый вопрос: «Что ж это за существо?»

Кронос, залив Мэн

Плоть, поддерживающая ее тело, напоминала водяной матрац, мягкий и удобный; тем не менее снились Джионе на нем сплошь чудовища. Спутанные мокрые волосы лежали на лице и на гладком ложе под ней. Гидрокостюм оказался не поврежден и защищал тело от сырости, лицо же от длительного воздействия влажного воздуха сморщилось.

Дыхание, бывшее ровным, пока она глубоко спала, теперь стало частым и отрывистым. Когда Джиона наконец открыла глаза, она увидела, что кошмар, так долго ей снившийся, продолжается наяву.

Ее окружала всепоглощающая тьма. Света здесь будто вовсе не существовало. Джиона попыталась сориентироваться в абсолютной тьме — и вдруг почувствовала, как здесь невыносимо воняет. Отвратительный запах жирной гниющей рыбы наполнял собой все. Джиона закашлялась и подумала, что сейчас ее стошнит, но желудок был пуст. Она решила дышать ртом, но мигом поняла, что не права: теперь она ощущала еще и вкус. Тело опять содрогнулась в рвотном позыве, и тут она услышала низкий повторяющийся звук. Он на время отвлек ее от запахов.