Цена была просто ужасная! Я долго колебалась, но купила. Не так здесь много развлечений, чтобы пренебрегать музыкой. А голос у меня чистый и красивый. Хозяин лавочки обещал послать мальчишку к леди Цирин, которая дает уроки музыки.

– Передайте, пожалуйста, леди, что завтра я пришлю за ней карету около полудня.

Зря я взяла с собой леди Россу. Тут, скорее, пригодилась бы леди Тара. Она много лет жила в городе и наверняка значительно лучше знает местных жителей. Но крючки для вязания я заказала с избытком. Заодно забрала в мастерской готовую формочку под тарталетки. И две удобные терки. С мелкой ячейкой и с крупной.

И ниток купили. Пока – попроще. Шелком это потом, когда научатся. Надо сразу четко понимать: не все смогут. Но попробовать – стоит. Однозначно. Думаю, стоит посетить еще и приют. Ну, я от еще одной пары мисок каши не разорюсь, а чем больше изначально учениц – тем больше шансов, что хоть две-три из них смогут научиться.

– День добрый, падре Доминик!

– Рад, ваша светлость, что навестили нас!

– Я хотела бы заказать молебен, падре, о даровании здоровья людям, пострадавшим на войне!

– Благое дело, ваша светлость, благое!

– Возьмите, это на ваш приют и на молебен.

Пять салемов покинули мою сумочку. Церковь – дорогое удовольствие. Но тут хоть понятно, что эти деньги на еду для приюта пойдут, а не на золотые кресты и мерседесы святым отцам. А еще мне нравилось в местной религии то, что не были мы рабами божьими. Мы – дети Бога, а не его рабы. Что называется, почувствуйте разницу. Так и говорили: иди, дитя божье, и более не греши!

– Скажите, падре Доминик, а есть ли у вас в приюте слепые женщины?

– Увы, госпожа графиня, увы… две из моих подопечных не видят света божьего!

– А в каком они возрасте?

– Одна из них – мать другой. Дочка, как вы понимаете, дитя насилия. И мать не смогла назвать приметы.

– А чем она раньше, до приюта зарабатывала на жизнь?

– Мать родилась в семье рыбака, ваша светлость. Она умеет вязать сети. А потом родители погибли на войне, односельчане отвезли ее в город. Она скиталась и просила милостыню, потом брат Ольс привел ее сюда. А у нас в приюте она вяжет чулки для женщин. А ее дочка сейчас только учится вязать. Ей уже девять лет.

– Отец Доминик, что вы скажете, если я предложу этой женщине и ее дочери работу, кров и еду?

– Я буду молиться за ваше здоровье, ваша светлость! Вы сами видите, у нас мало места, мы сможем взять еще двух или трех детей с улицы!

– Ну, что ж, отец Доменик. Завтра, с вашего позволения, я пришлю за ней и ее дочерью людей. И утром лично прибуду на молебен.

Я мысленно потерла лапки! Не так уж и безумна моя идея! Да, сети вязать совсем просто, сможет и слепой. Чулок – уже сложнее. Значит, кто-то сидит рядом и подсказывает матери. Значит, то, что я задумала, возможно. Ну, в принципе возможно. Это уже хорошо. Еще бы найти зрячую кружевницу в учителя. Обязательно стоит поговорить с леди Тарой.

Даже если я не смогу на этом заработать, наплевать. Хотя брошки из ирландского кружева в моем мире продавались хорошо. Но что такое брошь? Это просто отдельный элемент кружева. И его можно научиться связать вслепую. Да, не за один день. Но, связав несколько деталей, мастерицы набьют руку и смогут штамповать их.

А уж дело зрячего – собрать их в изделие. Довязать необходимые связующие элементы. Соединить детали. Все ирландское кружево так и вяжется – из отдельных элементов, листиков, цветочков, виньеток… Но это, безусловно, долгоиграющий процесс. Не один месяц уйдет на обучение. Ну, и пусть. Едой и дровами они меня не разорят.

А вот что делать с теми, у кого не выйдет? Ну, не все смогут, это точно. Ладно, через месяц будет уже видно, кто в перспективе годен, а кто – нет. Тех, кто не сможет, научим чему-то другому.

* * *

Домой с леди Россой мы вернулись как раз перед обедом. А ведь я планировала на утро важное дело. Прошло уже три дня, как графиня-мать вернулась из поездки. И у меня полное ощущение, что она старается избежать разговора со мной.

Ну, в первый день я ее и не трогала. Устал человек с дороги, то-се… На второй день она к завтраку и обеду не вышла. Фрейлина, леди Барт, сказала, что графиня будет отдыхать у себя в покоях. Дескать, дорога слишком утомительна. На третий день она появилась. Между нами по-прежнему стояло высокое кресло Марка, а графиня, поприветствовав меня, так увлеклась беседой с фрейлинами…

Я начала подозревать, что мадам вполне сознательно оттягивает разговор о незапланированном расходе в четыре салема. Сегодня утром был тот же номер. Вежливый кивок мне, достаточно торопливый завтрак с бесконечной беседой с фрейлиной. Так что я видела только ухо графини… Она явно старалась не встречаться со мной глазами.

Неужели она меня боится?!

Хотя надо сказать, что я сделала для этого все возможное. Ну, честно, не слишком приятен мне такой тип женщин. Но нравится она мне или нет, а нам еще жить рядом пять лет. И она – мать Марка. Он, конечно, тоже не в восторге от нее… Тем не менее лучше поговорить и выяснить все сейчас, чем она потом, из опасения передо мной, наделает глупостей и будет скрывать до упора. Мало ли что может произойти.

После обеда, как только графиня встала, я поднялась следом за ней, поклонилась и спросила:

– Госпожа графиня, когда вам удобно будет принять меня для беседы?

Минутная пауза. Мне показалось, что мадам ищет предлог мне отказать. Но какой? Я же не рвусь сейчас, не ломлюсь к ней, а вежливо спрашиваю, когда ей будет удобно. Вот как она сможет отказаться?

Она и не стала. Вздернула нос и сказала:

– Если вам удобно, леди Катрин, мы можем поговорить сейчас.

Я согласно кивнула.

– Удобно, ваша светлость.

– Следуйте за мной, леди.

Молодец. Какой смысл откладывать?

Покои графини производили впечатление! Комната, где она сидит со своими фрейлинами, что-то вроде гостиной, была просторна и оформлена с большим вкусом. Ни нелепых разномастных гобеленов, ни лишней пестроты. Очень красиво.

Недалеко от входа низкие удобные кресла, пять штук, и к ним – две очаровательных козетки в тон. Низкий длинный столик завален вышивками