Это ты, Гэля? Еще не удрала? Ну, не сердись, прими пламенный привет!.. Чего? С кем? Давай быстрее, давно жду!

А потом уже серьезно: «Слушаю. Да, я! Когда? Куда? Есть! В два ноль-ноль буду на месте».

Вот и договорился. Вот и порядок. И Сережке меньше бегать.

Теперь Гэля ходит веселая, как никогда не ходила. А Сигизмунд все сердится за то, что ее кто-то провожает. И ругает ее за это.

Но она все равно веселая.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Ардальон и Егоровна

⠀⠀ ⠀⠀

Когда Ардальон спит?

Утром еще темно, а он уже на ногах. Расправится с горшком простокваши, а то и с двумя горшками, и за работу.

Весь день пишет, выдает карточки или сидит где-то на собрании.

Вечером ненадолго приклонится к подушке и почти тотчас вскочит, схватит наган и уйдет.

Оказывается, он ходит с отрядом по городу — разыскивает тайные купеческие склады.

Раньше не было спасенья от жадных купцов! А теперь нет спасенья жадным купцам!

Сегодня ночью у этого купца найдут тайный склад, копнут, а там сто пудов сахару. А в городе давно нет сахара, пьют чай вприглядку.

Завтра ночью разыщут тайный склад у второго купца. Глядь — там мыло! Сто пудов мыла! А купец не продавал это мыло, таил.

Ардальон говорит:

— Они хотят задушить нас голодом! За горло взять костлявой рукой! А вместо этого мы их берем за горло!

И складывает пальцы в кулак. Ух, и кулачище!

Найдут на складах товары, заберут, увезут и раздадут, кому полагается — солдатам, рабочим, ребятам.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

И солдаток не забывают. Тех, у кого мужья на фронте или сыновья.

Но Егоровну позабыли. Ту Егоровну, которая варит красный уксус.

Она пришла, ступила на крылечко, ревет.

— Ты чего, Егоровна? — спросил Мишка.

— Ох, Мишенька!.. Неправильный ваш матрос!..

— А чего?

— Да как же? Всех солдаток оделили: дали мыла по фунту, крупы по два фунта, чаю по четвертке да карамели полфунтика. И все даром…

— Ну, дак чего? Разве плохо?

— Чего, чего… Зачевокал… Всем дали, а меня обошли, обделили. Ваш матрос-безбожник меня в список не записал..

Мишка побежал к Ардальону:

— Тут Егоровна пришла. Такая старушка. Уксус варит. У нее сын на войне. Она уже не ждет сына-то. Она говорит, что мира не будет, пока не перебьют лишний народ.

— Как не будет? — заорал Ардальон. — Мир — хижинам, война — дворцам!.. И теперь погоди, не трещи… Терпеть не могу, когда ты трещишь… Толком говори: что за старуха, где живет?

Мишка сказал где.

— Вспоминаю! Зови сюда старуху.

Егоровна пришла.

— Ну, что, мать? — сказал Ардальон. — Кто тебя обидел?

Она опять все рассказала.

— А почему в союз солдаток не ходишь? Небось, поп не велит? Вот они и не записали тебя!

Дал ей какую-то бумажку:

— Поди, получай!

Егоровна заахала:

— Вот спасибо тебе, милостивей! Спаси тебя господь!

Сказала и не рада.

— Ты бога сюда не путай! — заорал Ардальон. — Это тебе не бог дает! Это тебе дает Советская власть! Понятно?

— Ладно, батюшка, ладно! — испугалась Егоровна, а бумажку зажала в кулак. — Спасибо тебе!

Вышла от него на крылечко и говори! Мишке:

— Больно горяч он — долго не проживет! Спаси его господь, безбожника окаянного… Уксусу ему сварю, принесу…

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

20

⠀⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Наши ходят с винтовками по Котельничу

⠀⠀ ⠀⠀

Давно ли солдат Иван Игитов писал товарищу Ленину, что «в городе Котельниче все царит строй буржуев», что «купцы ходят с винтовками и нельзя солдату-большевику раскрыть рта»?

Давно ли он просил, чтобы «товариш Ленин принял самые решительные меры за город Котельнич»?

А сегодня прибежал Сережка:

— Мишка! Помнишь солдата?

— Какого солдата?

— Ивана Игитова! Который письмо сочинял товарищу Ленину! В фотографии.

— За город Котельнич?

— Ага!

— Помню.

— Так вот: уже в городе Котельниче Советская власть. И наши ходят с винтовками по городу Котельничу, а буржуи боятся раскрыть рты!

— Правда?

— Ага!

Стали вместе радоваться. Порадовались, а Сережка все не уходит. Значит, ему что-то надо.

И верно — надо. Он помолчал, а потом говорит:

— Мишка! Пойдем, помоги!

— А чего помогать?

Оказывается, ему надо расклеивать на заборах новый приказ Советской власти. А как одному расклеивать?

Во-первых, этого приказа очень много — целый пуд! И его надо носить, пока не расклеишь. И еше надо носить ведро с клеем. А оно, пожалуй, тоже пуд. И еще большущая кисть — размазывать клей.

Всего три штуки: пуд приказа, пуд клея и кисть. А у Сережки только две руки. Ясно, что ему одному не справиться — нужна еще хоть одна рука со стороны.

Мишка не отказался помочь товарищу. Пошли вдвоем. У Сережки — приказ и клей, а у Мишки — кисточка. И без нее ничего не сделать.

Идут — и вот что замечается:

Лавка Шарапова закрыта — не торгует. И лавка Колошницына закрыта. Вообще все лавки закрыты.

И водопровод не работает — стоит очередь у колодцев. И на электрической станции не стучат машины. И почту не носят.

Сережка говорит, что буржуи нарочно сделали так, чтобы навредить Советской власти.

И вот поэтому приказ, который они расклеивают. А в приказе написано так:

Всем торговцам и всем купцам открыть лавки и торговать, чтобы люди могли купить себе и хлеба, и соли, и других товаров, которые есть. А кто не откроет лавку, с того штраф — десять тысяч рублей каждый день.

И всем работать: воду качать, электричество давать, письма носить!

Они расклеивают приказ. А большевики ходят по домам и объясняют, что всем надо работать, что не надо слушаться буржуев и что надо выгнать меньшевиков и эсеров, потому что они — за буржуев.

И уже стало лучше, легче.

Почтальоны уже сказали:

— Мы согласны! Мы — за Советскую власть! Мы завтра выйдем работать!

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Остался у Мишки один Ардальон

⠀⠀ ⠀⠀

Мишка ходит с Сережкой, помогает расклеивать приказ. Он и не знает, не думает, что ходит с Сережкой последний раз. Но так и получилось!

Сережку зачислили в отряд к отцу, а отряд отослали воевать за Советскую власть. Нет теперь близко ни Сережки, ни дяди Гриши. И Дарья