– Да, рассказывали… Я даже приказал его не продвигать – пускай летает. Эх, будь жив Валерий.

Они помолчали несколько секунд, потом Сталин неторопливо встал и вышел из кабинета, чтобы минуту спустя вернуться с двумя бокалами и бутылкой коньяка. Армянского – но от того, который адмиралу приходилось пить раньше, он отличался, как небо от придорожной грязи.

– Любимый сорт Черчилля, – пояснил Сталин, видя, как изменилось выражение на лице Колесникова.

– Ну да, толстяк знал толк в хороших напитках, – кивнул адмирал. – А вы знаете, думается мне, есть и еще одна важная причина, из-за которой в будущем все вот так пошло прахом. Хотя я, конечно, могу ошибаться.

– И какая же? – с интересом спросил Сталин.

– Я уже говорил – вы тянете все сами, опираясь на относительно небольшую группу людей. А вот на местах тех, кому можно безоговорочно доверять, у вас нет. Нет того, что просто обязано быть у серьезного государства – аристократии.

– Чего-о? – вот сейчас Сталин был удивлен уже по-настоящему.

– Аристократии. Только не той, что на балах вальсирует, а той, что готова при нужде шагнуть из министерского кресла в грязный окоп, комбатом, или на мостик корабля, под вражеские снаряды. Когда людей, ставящих интересы государства выше личных, в достатке и люди эти имеют достаточно широкий кругозор, чтобы реально оценивать ситуацию, государство становится намного устойчивее.

– Звучит логично. И где я таких возьму?

– Таких не берут – таких воспитывают. Кое– кто, правда, остался вам в наследство от Империи. И не смотрите на меня удивленно. Что, Крылов или Карбышев – не аристократия? Они ведь пошли на службу большевикам потому, что ставят Россию выше, чем собственные интересы. Есть и те, кто до высот не дотянул, но, в конце концов, человек, которому можно приказать «стоять и умирать», и быть уверенным, что он выполнит приказ, и пока он жив, враг не пройдет, тоже кое-чего стоит. Или я ошибаюсь?

– Звучит логично, – задумчиво повторил Сталин.

– Ну так вот. И сейчас воспитать новую аристократию вполне возможно. Есть ресурсы, есть время… Есть люди, а это главное. Лейтенант из окопа, я считаю, куда предпочтительнее студента, которому только поумничать да девок потискать.

– Ну, девок лейтенанты тискают не хуже, – рассмеялся в желтые, прокуренные усы диктатор.

– Ну, так это и хорошо. Значит, следующее поколение будет сильным и здоровым. Но я не шучу. В конце концов, большинство аристократических родов основали именно воины, так почему бы и не восстановить традицию? Главное, не загнать идею в откровенный маразм.

– Мы… подумаем, над вашим предложением, Иван Павлович.

Общались они еще несколько часов, обсудив кучу вопросов, но к этой теме более не возвращались. И на следующее утро Колесников улетел в Берлин, радуясь, что не сам пилотирует самолет (хотя умел, научился, нагло воспользовавшись служебным положением), а расположился на месте бортстрелка. Там хотя бы имелся шанс выспаться.

Наступление началось одновременно по нескольким направлениям. Танковые колонны с идущей позади пехотой, посаженной на бронетранспортеры, привезенные с собой или реквизированные у местных грузовики и легковые автомобили, да и вообще все, что могло ездить, двинулись синхронно, как на учениях. Не зря же весь последний год перед войной тренировались буквально до упаду. Учения шли практически непрерывно, одно за другим. Немцы и русские проводили их как сами по себе, так и по отдельности, причем в последнем случае русские часто приглашали к себе немецких инструкторов. Пренебрегать опытом самой победоносной армии мира не стоило, тем более что немцы, изрядно тем, с какой легкостью вылетали из ее рядов слишком рьяные поборники национальной исключительности (на пенсию, естественно, или просто в отставку, в конце концов, они еще ничего запредельного натворить не успели), шли навстречу. Все очень хорошо понимали, что завтра этим солдатам вместе идти в бой, и от того, насколько будет налажено взаимодействие, как быстро немцы, случись нужда, поддержат русских, и наоборот, зависели шансы выжить. Неудивительно, что получившийся результат на две головы превосходил только что мобилизованных и спешно обученных американских вояк.

Оборону американцев взломать удалось поразительно быстро. Она была построена по очаговому принципу, что, в общем-то, выглядело достаточно логично. Огромную северную границу полностью перекрыть не получилось бы при всем желании, даже размазывая армейские части, как масло по батону. Поэтому американцы оседлали дороги в направлении наиболее вероятного удара и принялись честно ждать, когда солдаты Альянса сами полезут под прицел.

Как показывает практика любой войны, пренебрежительно относиться к врагу крайне недальновидно и, вдобавок, чрезвычайно вредно для здоровья. Данный случай исключением не был, поскольку имеющие немалый опыт боев в Европе немцы и оказавшиеся весьма способными учениками (а в чем-то и учителями, с множеством теоретических наработок, опробованных не так давно на японцах) русские активно использовали главное преимущество своих механизированных соединений – их огромную мобильность. И тут же выяснилось, что наспех возведенная стационарная оборона не столь эффективна, как считали американские генералы. Во всяком случае, когда ее держат солдаты без боевого опыта.

В лоб американские позиции штурмовали очень редко, только когда и впрямь не оставалось выхода. Кстати, для обороняющихся оказалось шоком, что ни великолепно зарекомендовавшие себя в боях с японцами тридцатисемимиллиметровые противотанковые орудия, ни их более мощные пятидесятисеми– и семидесятишестимиллиметровые собратья, здесь не котировались. Последнее было по-настоящему обидно, эти орудия только-только и в крайне ограниченных количествах поступили в войска, на них возлагались серьезные надежды. Вот только советские танки имели броню в сто двадцать миллиметров и орудия, способные без особых усилий расстреливать укрепления противника с пары километров, находясь в недосягаемости для ответного огня. Снаряды калибром почти пять дюймов разносили американские укрепления в клочья.

Однако то все же были исключения из правил. Танковые клинья Рокоссовского и Роммеля (оба друг друга недолюбливали, но при этом взаимодействовали крайне эффективно) уверенно продвигались вперед, обходя узлы обороны и блокируя их. Серьезной ошибкой американцев при этом оказался расчет на подвоз по все тем же дорогам подкреплений и провизии. Снарядов и патронов, как правило, хватало, но когда в осажденной крепости нет продуктов и воды, а дороги перекрыты, долго она не продержится. А Т-34, словно не замечая бездорожья, легко обходили американские укрепления, да и новые немецкие танки, оснащенные, по русскому опыту, более широкими гусеницами, от них не отставали.

Война стремительно приобретала маневренный характер. Ставшие привычными в прошлую Мировую войну окопы, равно как и иные земляные укрепления, успешно применявшиеся американцами в конфликте Севера с Югом, в этой ситуации перестали быть панацеей, способной сдержать наступающих. Возникла реальная угроза прорыва танковых соединений Альянса к промышленным центрам США, которые и без того никак не могли оправиться от продолжающихся бомбардировок. Это становилось уже реально опасным.