Не в силах прогнать из квартиры маленькую гостью, Цезарь решил отыграться на хозяйских вещах. Он обрывал по углам обои, рвал одежду, портил мебель. Юле это даже было на руку. Она списывала на Цезаря все, что поломала сама.

— Они оба сводят меня с ума, — признался Бурсов, рассматривая разбитую клавиатуру компьютера.

— Предлагаете от кого-то одного из двоих избавиться? — с улыбкой спросила я.

Бурсова по приезде домой действительно чуть не сошла с ума, как говорил много раз Олег Николаевич, но не из-за утраты косметики и погрома в квартире, организованного Юлей, а от радости, что девочку не вывезли за границу.

— Извини, что так встречаем, — Олег Николаевич обвел рукой вокруг.

— А плевать, все равно скоро переезжаем, — отмахнулась Роза и кинулась обнимать девочку. — Начнем новую жизнь!

После я охраняла Бурсовых вплоть до суда. Роза сидела дома с Юлей. Ей предоставили в университете отпуск, и она подыскивала для своей подопечной хорошую школу, параллельно подготавливая документы на удочерение.

Все угрозы со стороны подсудимых ограничивались несколькими звонками с просьбами изменить показания. Звонила лично Михайловская, предлагала деньги и пыталась угрожать. Записи ее звонков присовокупили к делу, только и всего. Валерий Игнатьевич мне по секрету сказал, что Михайловская не считает Бурсову основной виновницей в своих проблемах. Она вбила себе в голову, что против нее работают спецслужбы по заказу правительства. Процесс получился скандальным, дал большой общественный резонанс и в России, и за границей. Все обвиняемые понесли заслуженное наказание и надолго сели за решетку, так что можно было не ожидать их скорого возвращения из мест, не столь отдаленных. Единственный, кто отделался условным сроком, был Белаз. Он оказался слишком хитрым, чтобы лично участвовать в уголовно наказуемых деяниях. В девяностые в составе вишневской группировки он занимался финансами, а с ее развалом решил легализовать преступно нажитые капиталы. Ему предъявили обвинение в финансовых махинациях и участии в отмывании денег, но доказать практически ничего не удалось. Хорошо поработал адвокат. Кроме того, смягчающим обстоятельством для Белаза явилось рождение у его молодой жены двойни. Адвокат слезно просил присяжных не оставлять детей сиротами, а счастливый папаша изображал полное раскаяние. По моему настоянию Роза позвонила Белазу после освобождения из-под стражи и спросила, какие у него к ней претензии. Испуганный судом бандит ответил, что никаких, и попросил ему больше не звонить. Моя задача была выполнена. Напоследок по просьбе Олега Николаевича я сопроводила Розу к профессору Архангельскому, чтобы отдать долг. Одна она идти боялась, считала, что старик непременно бросится на нее, вспомнит и СОБР, и допросы следователей, и сердечный приступ.

Конечно, никто на нее не бросился. Профессор, открыв дверь квартиры, сдержанно поздоровался с нами и осведомился, чему он обязан этим визитом. Бурсова с некоторым смущением призналась, что принесла деньги.

— Что, совесть проснулась или милиция хвост прищемила? — язвительно поинтересовался Архангельский.

Бурсова робко извинилась, протягивая профессору свернутые купюры. Она стала рассказывать, как страдала от происшедшего недоразумения. Растроганный старик пригласил нас в квартиру, напоил чаем, а провожая до дверей, велел обращаться к нему в любое время, если будут какие проблемы.

Оформив документы, Роза удочерила Юлю Гуменюк. Это было нелегко, куча справок, бюрократические проволочки, но в конце концов все удалось. Юля на законном основании переехала в квартиру Бурсовых. Счастье девочки не имело предела, тем более что Роза завалила ее игрушками, накупила всякой одежды, даже компьютер. Дни напролет они гуляли, развлекались. Первое время я их сопровождала и меня чуть не закормили мороженым. Олег Николаевич во время наших совместных прогулок до работы и обратно пожаловался:

— Роза словно с цепи сорвалась. Я, конечно, рад, что она согласилась удочерить Юлю, так как сам давно говорил, что нам нужно завести ребенка, но уж больно она с девчонкой носится. Как бы она Юльку не испортила. Вырастет потом из нее черт знает что. Так баловать!

— Ревнуете? — спросила я с улыбкой. — Это всегда так происходит. Жена вам стала уделять меньше внимания. Отсюда ваше раздражение. Вы еще не привыкли к новому члену семьи. Должен пройти некоторый период адаптации.

— Вы что, психотерапевт, что ли? — скептически спросил Олег Николаевич. — Говорите прямо как моя жена.

— С моей работой станешь не только психотерапевтом, но и психиатром, хирургом и еще кем придется, — ответила я. — Клиенты, прибегая к моим услугам, находятся в критических ситуациях, и мне приходится иной раз приводить их в чувство, чтобы нормально работать. Психотерапевт-то не всегда под рукой. Так что поверьте моему опыту.

Убедить Бурсова, однако, было нелегко. Он упорно ворчал, что с детьми надо построже, а не кидаться выполнять каждое желание. Сам же, когда мы вернулись в квартиру, мгновенно пообещал Юле купить в ближайшее время новый велосипед, домик Барби, а также стеклянные шарики, которые они с мамой видели в магазине.

— Спасибо, папочка! — воскликнула Юля, бросаясь ему на шею. — И еще большую шоколадку с орехами.

— И шоколадку, — послушно согласился Олег Николаевич со счастливой улыбкой на лице, обнимая дочь. К ним подошла Роза и присоединилась к объятиям.

— Значит, говорите, с детьми надо построже, Олег Николаевич? — улыбнулась я, наблюдая семейную идиллию. — Что ж, буду иметь в виду, когда заведу своих.

Вырвавшись из цепких рук родителей, Юля подбежала ко мне. Она взяла меня за руку и с серьезным видом сообщила, что поговорила с родителями насчет меня.

— О чем? — не поняла я.

— Как о чем! — воскликнула Юля. — Я попросила, чтоб ты осталась с нами жить. Будешь спать в моей комнате. Знаешь, как будет весело? У тебя пистолет есть? — она многозначительно посмотрела на кобуру у меня под мышкой.

— Юль, я бы с радостью, но мне уезжать надо, — вздохнула я с сожалением.

— Понятно, тебе надо спасать других детей, — с серьезным видом сказала девочка. С подачи родителей она считала меня кем-то вроде супергероя, как в комиксах. — Тогда пока. Будешь звонить и рассказывать, как дерешься с бандитами?

Я пообещала звонить, если будет время. Девочка успокоилась и заулыбалась.

В комнату вошел Цезарь. Вид у йоркширского терьера был несчастный. Притащив в зубах изжеванную куклу, пес демонстративно положил ее посреди комнаты, но никто не заметил демарша животного. Глаза новоиспеченных родителей смотрели лишь на дочку, а Юля не отрывала глаз от моего пистолета. Пес протяжно заскулил, и только тогда все обратили на него внимание.

— Мама, Цезарь мою Машку испортил, — с легкой досадой сказала Юлька. — А и пусть, она мне уже надоела.

— Плохой Цезарь! Плохой! — пожурила пса Роза Аркадьевна. — Уходи на место, а то получишь атата!

Пес гавкнул, протестуя, но Роза в этот момент уже весело болтала с Юлей, обсуждая покупку новой куклы. Цезарю не оставалось ничего другого, как плестись с жалким видом к своей подстилке в коридоре. Вот так в короткое время мелкий тиран, считавший себя пупом земли, потерял верховную власть в доме. Его даже было немного жаль.