— Не надо что? Я понимаю, сейчас не место, но почему ты с маниакальной упертостью даже слушать меня не хочешь?

— Потому что я тебя даже видеть не хочу.

Жёстко. Хорошо, что я стояла к мужчине спиной и он не видел, как исказилось мое лицо от боли. Мне нечего ему было ответить, я просто направилась на выход, не оборачиваясь, ушла прочь из кабинета. Ведь Самойлов не маленький мальчик, что я ему? Так, игрушка, которой временно захотелось поиграться, чтобы наконец-то доказать самому себе, что никто от него не может сбежать без каких либо последствий.

У Виталия и без меня все отлично, вон и капельницы, и медсестры, и секретарши, которые смотрят на меня так, что если бы можно было от страха умереть, то я свалилась бы замертво. Ну огнедышащий дракон, а не пищалка Иоанна.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

К черту. К черту все.

Вышла на улицу и только тогда позволила себе расплакаться. Хотелось закричать, громко так, на всю улицу. Говорят, когда в крик вкладываешь всю свою боль, это помогает.

Пошла на стоянку и вспомнила, что машина-то моя не здесь. И ключи я у Самойлова не взяла, а возвращаться не было никакого желания.

Встала посреди дороги и сдавила руками голову, которая, казалось, сейчас вот-вот треснет от того сумасшествия, что происходило внутри нее. Я была близка к тому, чтобы и правда завыть, когда телефон начал вибрировать. Не глядя, провела по экрану и сипло ответила:

— Да.

— Иванова, мы завтра улетаем, на обратном пути вообще в Москве останавливаться не будем.

— Ромочка, скажи мне, пожалуйста, — шмыгнула носом, пытаясь остановить поток слез, — где были ваши мозги, когда вы планировали свой отпуск? Нет, ну кто ездит в апреле отдыхать в Сочи?

— Иванова, что у тебя с голосом?

— Ничего, — уверенно ответила своему другу детства, только вот непрекращающиеся всхлипы выдавали меня с головой.

— Вика, не зли меня, что случилось?

— Ничего! Ничего. Ромочка, почему я такая никудышная и все у меня через одно место, начиная с Осадчего? Ты помнишь, помнишь, как весь класс смеялся надо мной, что у моего парня в машине презервативы использованные были?

— Вика, ты же знаешь, что это Круглов подкинул ему в машину ту гадость. Да и вообще. Стоп! Самойлов тебе что, изменил? Вот же урод.

— Успокойся, Ром, — я наконец-то улыбнулась, хоть в чем-то я была уверена: Вет не стал бы мне изменять, как мой первый парень и как мой первый муж. Виталий себя уважал и ценил чересчур сильно, чтобы просто так ходить налево. — Просто все как-то навалилось разом. Еще и ключи от квартиры с машиной забыла в квартире.

На последних словах я всхлипнула, совсем как маленькая, потому что слезы хлынули из глаз с новой силой.

— Вышли мне адрес, я заберу тебя.

— Рома, не надо.

— Слушай, Иванова, не морочь мне голову. Я так и так собирался с тобой увидеться. Просто так, что ли, позвонил?

И я продиктовала Роме адрес, совершая который раз одну и ту же ошибку. Всегда, когда в моей жизни что-то случалось, я бежала за помощью и поддержкой к Калинину.

Кроме одного-единственного раза, когда мне потребовалась помощь другого рода и под руку так удачно подвернулся Самойлов со своей сметающей все на своем пути энергетикой и сводящими с ума шоколадными глазами.

Я нажала на отбой. Ведь, по сути, тогда мое поведение с Самойловым и было самой большой ошибкой, лучше бы к Роме пошла за психологической помощью и вправлением мозгов.

Медленно дошла до ближайшей лавочки и внезапно перестала плакать, слезы словно кто-то иссушил, а возможно, они кончились раз и навсегда.

Какая же я глупая.

Ведь то, что я долгие годы считала ужасным, ошибочным поступком, подарило мне Еву. Почему-то только в этот момент ко мне пришло осознание, что если бы тогда все не сложилось именно так, то у меня бы никогда не было Евы.

Тут же разблокировала телефон и отправила сообщение с номером Куркова Виталию. Хотел все сам решить — да пожалуйста, с меня что, станется, что ли…



— Ну что, куда поедем? — произнес Калинин, стоило мне только сесть к нему в машину.

— А? — Я шмыгнула и вытерла лицо ладонями.

— Да уж, Иванова, вид у тебя… даже в кафе не поведешь. А если и поведешь, то жена точно не приревнует, — рассмеялся Рома почти искренне. Знала бы я его чуть хуже, возможно бы поверила в его беззаботный настрой.

— Где Настя с детьми? У вас все нормально?

— У нас все отлично, Вик, — мужчина отвернулся и, выкрутив руль, выехал со стоянки, — а у тебя, по ходу, очередное дерьмо.

— И ты помчался меня спасать?

— Нет, я просто соскучился, — легко и просто сказал Калинин, смотря при этом на дорогу.

Был бы рядом посторонний человек, обязательно бы услышал какую-то подоплеку в словах Романа или увидел бы двойное дно в наших взаимоотношениях, которого там не было.

Я действительно любила Ромку: как брата, друга, офигенского мужика, надоедливого заучку-одноклассника. Кем он только ни был для меня, но вот настоящим любимым мужчиной не был никогда, если не считать первый класс. Ромка на меня не обращал внимания, а я почти сразу влюбилась в своего соседа по парте Круглова. Мы издевались друг над другом все одиннадцать классов, я встречалась с другими парнями, но только не с ним. И лишь когда через несколько лет после выпуска мы поехали навестить Ромку в другой город, тогда Круглов стал моим первым мужчиной и, увы, ничем хорошим это не кончилось. В тот же день одна ушлая девка написала на Рому заяву об изнасиловании, и я бросилась его спасать. Круглов же тихо и мирно слился, забив на друга, и наши непростые отношения закончились, так и не начавшись. В родной город мы вернулись еще более далекими друг для друга людьми, чем были раньше. *

А через пару месяцев я встретила Антона, такого надежного, высокого, крепкого, взрослого, почувствовала себя рядом с ним маленькой куколкой и пропала, утонула в голубом взгляде. Только опять ничем хорошим для меня это не кончилось.

— Ты так и не ответил мне: где Настя?