— Не останавливайся прошу, — прошептала, хватая губами холодные струйки с его кожи. Ее ноготки впились в поясницу, спровоцировав резкий взрыв возбуждения. Дальше они забыли обо всем: и о дожде, вода уже не мешала, а лишь подстегивала желание, о твердой земле, о дикой природе вокруг.

Дождь кончился так же внезапно, как и начался, но их не волновало. Волны наслаждения накрывали то одного, то другого.

Алек откинулся на плед и подтянул ее на себя — жестко на земле.

— Никогда не думал, что это может случится в лесу, да еще и под дождем. Прости.

— Лёша, все замечательно, не извиняйся, — пробормотала она, собирая губами капельки на его груди. Они образовывались снова, осыпаясь с листьев.

— Ты достойна большего, принцесса…

Света покачала головой.

— Лучше и быть не могло. Такой необычный и запоминающийся секс у меня впервые.

Алека передернуло, и она заметила. Глаза сузила и смотрит внимательно.

— Не знаю, как тебе, но для меня это нечто большее.

Уголок ее губ нервно дернулся.

— Неправда.

— Не веришь или пытаешься убедить себя? Светлячок, то, что я говорю — абсолютно точно. И если ты будешь утверждать обратное, я тебе очень скоро докажу свою точку зрения еще раз.

Света серьезно смотрела на него и вдруг улыбнулась. А потом расхохоталась, заражая и его своим весельем.

— Обязательно докажи, но только не здесь. Моя спина не выдержит второго раунда на этих веточках и шишках.

— Глупая принцесса, это лиственный лес, здесь нет шишек, — объявил он, любуясь ее естественной красотой и искренним недоумением.

— Но я их точно чувствовала!

Алек достал ее штанишки, чудом оставшиеся сухими под их телами. Футболка была мокрой насквозь, как и его одежда. Достал из сумки спортивные ветровки, захваченные на всякий случай. Бережно накинул на нее. Притянул к себе и поцеловал так нежно, как только мог.

— Это не секс, милая, это мечта. Понимаешь?

Его глаза выдавали. Он чувствовал их свечение, но не мог спрятать. Девушка затаила дыхание, не отрываясь от него.

Сердце сжалось в безумной надежде. Правду ли он говорит? Может ли быть, что случившееся не просто секс? Да, для нее точно не так. Слишком не похоже на то, что у нее было раньше. Даже в самом начале с Сергеем не было подобного всплеска эмоций. Не было дикого желания закричать о своей… любви! Когда успело появиться столь мощное чувство? Они совсем недавно начали встречаться. Приходится сознаться, Алек и раньше ей нравился, как мужчина, но она никогда не допускала мысли, что между ними что-то возможно. Закрылась полностью от его влияния. Одержимость Князем помогла.

Сейчас, обаяние Орлова, плюс их частые встречи в довольно тесных условиях, прорвали тот кокон, в котором она пряталась.

И что? Неужели из маленького огонька ее интереса могло разрастись то бушующее пламя в груди? Меньше месяца прошло, а она готова забыть даже те неприятности с его сестрой. Готова даже извиниться перед долбаной Белоснежкой? Лишь бы в его глазах всегда светилось восхищение? Лишь бы между ними не стояли никакие преграды?

Света обхватила себя руками. Слишком быстро. Она настолько свыклась за годы с ненавистью к Белоснежке, что сейчас начало подташнивать из-за неуместного чувства вины перед ними.

Она автоматически шла за Алеком, погруженная в свои мысли. Он ее не трогал, лишь приглядывал, чтоб не поскользнулась или не споткнулась. С разговорами не лез. Умный мальчик.

Как-то внезапно сдвинулись ее жизненные ориентиры. Почему вдруг те чувства перестали быть важными? Или лучше спросить, почему они вообще оказались в центре ее жизни? Когда она настолько обезумела, что ненависть к другому человеку оказалась необходимой?

Света была рада, когда избавилась от болезненной привязанности к бывшему мужу, когда вырезала болезнь из организма. Но при этом не заметила гораздо более серьезного. Ненависть, или как ей казалось, праведный гнев, слишком глубоко внедрился. Он портил все вокруг, а она была слепа. Именно поэтому не смогла обрести счастье. Именно это чувство перекрыло собой все другие. Даже любовь к сыну.

Света ухватилась за дерево, едва не упав от потрясения. Ей стало плохо. Хотелось выплеснуть боль, выплеснуть всю гадость, что копилась годами.

Она закричала. Да так жутко, что сама испугалась. Из глаз потекли слезы. Не так-то просто признать себе, какое ты чудовище.

— Света! — ее схватили за плечи и встряхнули. — Свет! Объясни, что случилось, а?

Уставилась на мужчину невидящим взглядом. Постепенно сознание вернулось. Его встревоженные глаза, в которых теперь не восхищение, а горечь. Что же он подумал? Ведь не знает, что с ней творится. Когда это женщины после секса так кричали и рыдали?

Взяла его лицо в ладони и притянула к себе. Какой-то он потерянный.

— Леш, прости, это не из-за тебя. Прорвало, понимаешь? — оказывается, слезы еще текут, и в голосе слезы. — Я и не замечала, что все так запущено. Леш, я монстр!

Еще и жалость к себе навалилась. А почему бы и нет? Никогда не позволяла себе, даже когда родители погибли. Надела маску спокойствия и не снимала до сегодняшнего дня, срослась с ней.

Опять всхлипнула. Стоп! Не надо! Но истерика не хотела отступать, захватывая в свой плен.

Алек резко рванул ее на себя и крепко сжал. Несколько раз дернулась, пытаясь вырваться, но он не позволил. Стиснул так, что дышать тяжело, прижался подбородком к макушке, гладя рукой влажные волосы. Стало еще сильнее жаль себя и плотину, наконец, прорвало. Она не плакала с пятнадцати лет, а теперь позорно выла в его руках. Обо всем. Снова попробовала вырваться и сбежать. Не дал. Алек грубо всем телом вжал в дерево, не давая возможности выбраться. От его толчка влага с дерева обрушилась на них, словно новый дождь.

Надо сказать, это привело Свету в чувство. Но не до конца. Вместо слез вдруг разразилась смехом. Смеялась и смеялась, пока Алек не поднял на руки и не понес домой… Домой? Да…

Сразу же затащил в горячий душ. Света уже успокоилась, хотя эмоционально была слегка выжата. Но стоило оказаться с ним вдвоем обнаженной под теплыми струями, сердце снова встрепенулось. А тело разбудили сильные руки. И такого с Князем тоже не было. Всегда точно рассчитано, когда и где. Вот так в душе… никогда…

Алек оставил ее переодеться, а сам спустился вниз. К сожалению, одеть больше нечего. Штаны мокрые, как и футболка, платье — не то. Решила порыться в вещах Алека, надеясь, что он не будет против. Ну а что? Очень часто в фильмах и книгах девушки напяливают рубашки своих парней. Почему бы и ей не воспользоваться. Еще ни один мужчина не возражал.

Ее мужчина (да?) тоже не возражал, только слегка закашлялся.

— У меня здесь борщ. Марья Ивановна приготовила пока нас не было. Горячий еще. Идем.