— Постойте! — возразил Форд, заметив в истории изъян. — Но Мулу знал, что убийца его сына Боуринг!

— Он не ошибался, — кивнул Тревик. — Старый знахарь был умнее, чем белые люди, поверившие в мою вину. Не удивляйся, Дерика: против меня были слухи и подозрения, но без свидетельства Боуринга и Полуина доказать ничего было нельзя. Закон мне не грозил, но ситуация была столь неприятна, что мне пришлось покинуть Африку.

Наступила долгая пауза, а потом Форд заговорил снова:

— Все это очень запутанно, сэр Ганнибал. Я вижу, что вас не назвать невинной жертвой обстоятельств, но никаких преступлений вы не совершали. И все же какую роль в этом всем сыграла Мертвая голова?

— Я и подумать не мог, что она у Полуина, — быстро ответил баронет. — Но я легко верю, что с ее помощью он собирался пугать Боуринга. Мулу действительно сказал Джону, что тот умрет, когда увидит голову в третий раз. И, насколько мне известно, в Африке он видел ее дважды.

— Тогда мне кажется, — медленно произнес адвокат, — что Полуин — единственный, кто знал о значении Мертвой головы. Он использовал ее, чтобы напророчить Боурингу смерть. Выходит, он и совершил убийство.

Дерика покачала головой.

— Нет, — уверенно объявила она. — Судя по всему, Полуин так же озадачен смертью господина Боуринга, как и мы. По крайней мере, так утверждала Дженни, подслушавшая, как он разговаривал с ее матерью. Он мог использовать Мертвую голову, чтобы напугать Боуринга, но не представляю, как он мог бы убить его.

— А вы, сэр Ганнибал, что думаете по этому поводу? — спросил Освальд.

— Я согласен с Дерикой, — кивнул баронет. — Живой Боуринг был куда полезнее для Полуина, чем мертвый. Пока Джон был жив, тот мог тянуть из него деньги.

— А может, у вас есть какое-то предположение о том, кто убил господина Боуринга? — поинтересовался юрист.

— Нет, совершенно никаких. Точно так же, как я и представить не могу, кто мог изображать меня.

— Действительно, — сухо заметил молодой человек. — Если бы мы узнали, кто выдавал себя за вас, то, несомненно, нашли бы и убийцу. Что ж, сэр Ганнибал, выслушав вашу историю, я убедился, что вам и в самом деле лучше оставаться в этом убежище, по крайней мере, до тех пор, пока мы не обнаружим истинного убийцу и не докажем вашу невиновность.

— Но как нам это сделать? — спросила Дерика, поднимаясь на ноги.

— С помощью Полуина, — объявил Освальд. — Я намерен поговорить с ним. Может быть, вы, сэр Тревик, поможете нам вывести его на чистую воду.

Баронет только головой покачал:

— Я ничего не могу сказать против Полуина, зато он может многое сказать против меня.

— Вы точно нам все рассказали? — резко спросил юрист старого аристократа.

— Да, — без колебания ответил тот. — Может быть, я глуп и даже безрассуден, но я не преступник. Идите и подумайте над тем, что я рассказал, а потом возвращайтесь, когда решите, что лучше всего сделать. Я здесь не пропаду… Только, Дерика, в следующий раз, когда решишь навестить меня, принеси бутылку портвейна.

С тяжелым сердцем девушка пообещала ему это, и, попрощавшись, влюбленные поднялись по лестнице в верхний мир.

— Ну? — спросила мисс Тревик Форда, когда они стали спускаться по холму.

Молодой человек покачал головой.

— Сейчас я ничего не могу сообразить, — объявил он. — Если мы с тобой продолжим все это обсуждать, то окончательно запутаемся. Давай-ка, Дерика, оставим этот вопрос в покое на несколько дней, пусть время все расставит на свои места.

— Но мой отец?!

— С ним будет все в порядке, — заверил ее Освальд и замолчал.

И действительно, на следующий день к этому и без того загадочному делу прибавилась новая деталь. Новости принесла не кто иная, как сама госпожа Крент.

Эта милая дама появилась в доме Тревиков под вечер и объявила, что хочет увидеть молодую хозяйку.

По счастью, Освальд также оказался в доме. Марию препроводили в библиотеку, где ее встретили двое влюбленных: мисс Куинтон, не желая мешать им, тактично отлучилась в гости. Дерика нервно посмотрела на громоздкую фигуру гостьи, потом перевела взгляд на жениха.

— Надеюсь, что вы, господин Форд, и вы, дорогая моя, были откровенны, когда говорили, что вам нет никакого дела до денег, — начала экономка, войдя в комнату.

— Да, — шагнул вперед Освальд, сделав Дерике знак молчать, — так и есть. Тем более что ваши требования более чем справедливы.

— Ну, тогда вы не слишком огорчитесь, — объявила пожилая женщина, протянув адвокату синий конверт.

— Что это? — поинтересовалась мисс Тревик, в то время как молодой человек вскрыл конверт.

— Это, моя милая, второе завещание, согласно которому все деньги господина Боуринга должны быть переданы его сыну. Теперь вашему отцу ничего не достанется, а Морган получит все, — объявила Мария.

Форд замер, так и не открыв до конца синий конверт, когда миссис Крент сделала это удивительное заявление. Влюбленные разом уставились на гостью.

Толстая старуха Крент была одета в нелепый костюм, который она так любила. Она обмахивала кружевным платком свое круглое, раскрасневшееся лицо, поминутно поправляя торчащие из-под чепца волосы, крашенные в желтый цвет. Невозмутимо глядя на изумленных влюбленных, она продолжила свой монолог: — У меня самой дыхание перехватило, когда я наткнулась на это второе завещание, — тут она кивнула на синий конверт в руках Форда. — Я нашла его в столе в кабинете господина Боуринга. Я просто перебирала бумаги в поисках неоплаченных счетов, обшаривала ящики и в углу одного из них обнаружила этот конверт. Он был запечатан, но к нему прилагалась записка. Если вы прочитаете ее, сэр, то узнаете, что господин Боуринг раскаивался в том, что оставил все свое состояние сэру Ганнибалу, но его вынудили сделать это. Но раз уж он мертв, бояться ему нечего, и он хочет отплатить сэру Ганнибалу. Также он просит меня присматривать за Морганом, что я и так делаю — мальчик ведь женат на моей дочурке! Мистер Боуринг так и не узнал, что они женаты.

Она, тяжело пыхтя, перевела дыхание. Дерика сочла за благо промолчать, а Форд молча вынул из конверта новое завещание. Оно оказалось начертанным на листе писчей бумаги и выглядело подлинным, так как было заверено должным образом, с указанием свидетелей. В документе, коротком и составленном по существу, говорилось, что господин Джон Боуринг оставляет все деньги своему сыну Моргану под доверительным управлением госпожи Крент, которая должна получить доход в тысячу фунтов в год. В записке, приложенной к завещанию, покойный писал, что Мария Крент — его единственный друг, а сэр Ганнибал принудил его написать первое завещание шантажом. Первое завещание, писал Джон, было составлено только для того, чтобы удовлетворить сэра Тревика, но законную силу имеет лишь более поздний документ, оставлявший все его сыну. Боуринг был рад, что ему удалось обмануть баронета. Внизу стояли подписи самого миллионера и двух свидетелей. Подписи были едва разборчивы, но Освальд определил, что это расписались двое слуг, работавших в доме миллионера.