В тот день, когда она обнаружила кровь, Мириэль особо яростно воспротивилась домогательствам Арелато. Тот даже потратил силы, чтобы заглянуть в ее мысли. И рассмеялся.

— Это все, что тебя беспокоит, девочка моя? Я не причиню тебе хлопот несвоевременным рождением дитя. Маги способны уберечь женщину от внезапной беременности. Мы сделаем это, когда ты будешь готова. И когда найдем средство покончить с осадой Дорамон, чтобы наш ребенок был в безопасности. Я тебя успокоил? Теперь позволишь мне перейти к нашему маленькому удовольствию?

Его рука уже скользила по телу феи, пробираясь в заветные уголки, пока он уговаривал ее обманчиво-просительным тоном. Мириэль успела раскусить эту игру своего избранника. Он всегда подкрадывался к ней мягко, с лаской… Был нежным и заботливым, если она поддавалась сразу и позволяла делать с собой все, чего он жаждал.

Но если она не верила его приторной мягкости, пыталась дать отпор, увернуться от ласк — бархатные объятия оборачивались стальными тисками. Арелато ни на миг не давал ей забыть, кто диктует условия. У Мири не было шансов противиться его воле — магия и вязь были на его стороне.

Магия сковывала ее, словно кандалы, извне. А вязь опутывала изнутри, создавала жгучее притяжение между ней и мужчиной. Иногда Мири словно видела наяву пылающие нити, которые шли от сердца к сердцу…

Человек, к которому они тянулись, ощущался как самый родной и близкий на белом свете. Не было никого дороже, ничье присутствие не разливало такой сладкой тяжести в груди…

Вот оно как было, оказывается. Не полет и парение, как Мири думала, глядя на своих родителей. Наоборот, она будто врастала в землю, ее вдавливало гранитной глыбой. Нити вязи свинцовой паутиной оплетали душу и сердце. Мириэль не могла долго и упорно сопротивляться мужчине, который оказался в этой паутине вместе с ней.

Мириэль, успокоившись обещаниями Арелато предохраняться, ненадолго расслабилась. А потом до нее дошло: это что же, терпеть кровотечения до окончания осады? Которого не предвиделось.

Ну а как человеческие женщины живут, — ответила она себе со вздохом. Придется приспосабливаться. Тем более теперь в ее распоряжении была магия… Вот только как ею воспользоваться для этой цели? Как плохо, что рядом нет Шел… Не Оршаву же просить о помощи! Других женщин ордена Мириэль и подавно постеснялась бы спрашивать.

Второй проблемой были атаки Дорамон. То есть не сами атаки. Визиты Арелато после них. Чем-то они отличались от других дней, когда он занимался с ней любовью… Он будто становился моложе, а она — старше, взрослее… и печальнее. Словно юность перетекала от нее к нему.

Она спросила его об этом. Арелато хмурился, слушая.

— Странно. Взрослее и печальнее? У тебя точно ничего не болит?

Он постоянно беспокоился, не болит ли у нее что-нибудь. На это Мири могла ответить, что болит душа. Причем все чаще. Вязь вступала в свои права, а разум феи все еще не мог принять и смириться, что Арелато — ее избранный. Марк…

— Почему тебя называют Марк? — спросила Мириэль однажды за завтраком на террасе Нильгари. — Это твое имя, а Арелато — фамилия?

Они сидели почти у края террасы. Небо было пасмурным, падали хлопья снега и растворялись в потоках водопада. Ни одна снежинка не попала на террасу. И мороз не тревожил мужчину и фею, сидящих за столиком. Магическая завеса изолировала не только грохот Нильгари, но и зимнюю непогоду. На террасе всегда оставалось сухо и тепло, что бы ни творилось в природе.

— Арелато — мое имя, — улыбнулся он. — Марк — прозвище. Означает — боевой молот. У моего народа принято давать прозвище человеку, когда он созреет и проявит свою натуру.

— И почему тебя так прозвали? Я бы назвала удавкой! Вроде бы мягкая, но смертельная.

Он засмеялся.

— Повезло мне, что тебя не было в совете старейшин, когда меня нарекали прозвищем! Иначе быть мне удавкой!

— Да, промазали твои старейшины! Я твою натуру вижу получше них!

Такие подколы и подначивания были неизменной частью их совместных завтраков у Нильгари. Арелато не пропускал ни одного: каждое утро Мефало приходила за Мириэль и вела ее на террасу. А порой он сам отводил фею — если ночевал в ее спальне.

Когда он в первый раз вознамерился остаться у нее на ночь, Мири так яростно возмущалась, разве что огонь не изрыгала. Арелато обошелся с ее возмущением так же, как всегда, — утопил в страсти, задавил ласками.

Пришлось ей всю ночь сносить мужское тело под боком. Хоть кровать была просторной — даже слишком для такой маленькой спальни, — похититель ухитрился вытеснить Мириэль на самый край. Так и норовил прижаться потеснее да покрепче. Отодвигаться было некуда — если только на пол плюхнуться.

Мири так и попыталась — встать с кровати и лечь на полу. Не тут-то было. Арелато вскочил, поднял ее на руки. Мири брыкалась и визжала, но он уложил ее рядом с собой и укутался вместе с ней в одно одеяло. В таком положении и заснули, хотя фея не верила, что сомкнет глаза с мужчиной в одной постели.

Так они и проводили время за уроками, разговорами, постельными забавами… Мириэль привыкала и смирялась со своим новым положением. Она даже перестала попрекать Арелато обманом — якобы он испытывал научный интерес к феям. Впрочем, похититель то и дело возвращался к теме фей.

— Давай проверим, все ли я усвоил о феях, — предложил Арелато за завтраком. — Огненные — упрямые, несгибаемые, нахальные девицы. Рядом с ними мужчина никогда не узнает покоя. Оршаве надо было наметить тихую фею воды, которая была бы со мной уступчивой и ласковой. С ней я бы знал намного меньше хлопот, чем с тобой.

— Ага, — охотно подтвердила Мири. — Водные дурочки не имеют ни гордости, ни собственного мнения! Все-то у них, как избранник пожелает!

— Да уж, — вздохнул Марк. — Промахнулся так промахнулся. А что ты говорила о земных? Для них главное — не избрание, а работа?

Мириэль кивнула, совершенно проигнорировав его вздохи о «промахе». Ее это не задело и не обидело — она и сама предпочла бы, чтобы вместо нее похитили водную глупышку. Эти с любыми обстоятельствами смирятся.

— Водные только и думают, что о мужи… э-э… об избрании. Вся голова им забита, все разговоры только, как, кого да когда они изберут, да как вместе жить будут. Брр! — скорчила лицо фея. — А земным важно соприкасаться с материалами земли, раскрывать их тайны, обрабатывать их. Для этого они покидают Элезеум. А те, кто родился в мире людей, с детства готовятся к работе с каким-нибудь материалом. Идут подмастерьями в цеха — ювелирные, строительные, гончарные, в ученики к скульпторам или резчикам.

— Я думал, в Ремидее женщин не берут в цеха.

Мириэль передернула плечами. Сколько раз она радовалась, что родилась феей, а не ремидейской женщиной. Слишком много ограничений было для них. Феи пользовались куда большей свободой и почетом.

— Так и есть. Женщинам дорога в ремесла закрыта. Но не феям земли. За ними в цеху и мусор убирать почетно.