…День сменялся ночью, а ночь – днём. Карн Дред надвинулся угрюмыми серыми громадами, с севера пришли тучи, старательно сеявшие мелкий дождь. Медведь лишь всфыркивал и отряхивался, в то время как на морде Волки красовалось исключительно злорадное выражение – наверняка она представляла себе раскисшие лесные дороги, по которым солдатам Её Величества приходилось тащить орудия и всё прочее наверх, к перевалу.

Сами оборотни проходили перевал глухой ночью. Здесь кое-что изменилось по сравнению с теми совсем недавними временами, когда они пробирались тут втроём с Молли. Передовой лагерь исчез, передвинувшись вниз, на северные подножия гор; полностью вытеснить армию Королевства за Карн Дред так и не удалось даже после победы у Мстиславля.

Вместо лагеря теперь появился перевалочный пункт – вниз вела широкая дорога, но её ещё строили. Оборотни не попытались задержаться или, тем паче, на кого-то нападать. Их слишком ждали за Карн Дредом, и слишком важно было то, что они несли с собой.

За перевалом дожди усилились. Ни единого просвета в низком сером небе, но здесь, в, казалось бы, более холодных краях, уже вовсю распускались почки, снег сошёл почти всюду.

Оборотни резко свернули прочь с главного тракта, что шёл от перевала к северу на Мстиславль и вдоль которого сейчас разворачивались бои. Медведь и Волка пробирались на запад, дикими и безлюдными предгорьями, оставив далеко позади аванпосты и пикеты Королевства.

И только когда перед ними замаячил знакомый частокол с человеческими головами, Всеслав и Таньша перекинулись.

– Мисс! Мисс! – хором завопили головы сверху. – Мисс, прошу вас! Просим! Не проходите мимо!

Всеслав только пожал плечами, но Таньша и впрямь остановилась.

Волка исхудала, глаза ввалились, щёки запали. Каждый день они оставляли за плечами столько вёрст, что обогнали бы, наверное, иные бронепоезда Её Величества.

– Чего вам? – крикнула она на имперском.

– Ти-хо! – гаркнула остальным голова белобрысого офицера с уцелевшими петлицами первого лейтенанта. – Мисс, мисс, скажите нам, что происходит?

– Где происходит? Чего происходит? – опешила Таньша, и даже Всеслав вскинул голову, нахмурившись.

– Какое счастье, вы меня понимаете! – выпалил лейтенант (или, вернее, то, что от него осталось). – Хозяйка сего места давно не удостаивала нас своим словом… но слухи ползут, что армия Королевства наступает?

Оборотни переглянулись. Остальные головы дружно прикусили языки, и над двором госпожи Старшей воцарилось пугающее молчание.

– Правильно говорили, – откашлялась Таньша. – Но вам-то что до этого? Думаете, егеря досюда доберутся? А потом вас имперские лекари подлатают да вылечат? Тело новое приделают? Забыли, почему живы, что вас над смертью удерживает?

Она вымоталась, она не находила места от тревоги, и было не до выбора вежливых слов.

Головы зашумели, но первый лейтенант вновь навёл порядок.

– Нет, мисс. Мы знаем, что, если не станет Хозяйки, исчезнем и мы. И имперские лекари нам не помогут. Но… быть может… мы смогли бы договориться?

– Договориться о чём? И с кем? – Таньша теряла терпение.

– Быть может, вы скажете госпоже Хозяйке, – заговорщически понизил голос лейтенант, – что мы хотели бы предложить ей сделку.

– Сделку?! У вас нет ничего, что нужно ей, – отрезала Таньша.

– Как знать? – Лейтенант попытался ответить с достоинством джентльмена. – Но если госпожа Хозяйка соизволит вернуть нам тела… тела от павших в наступлении солдат, которым они всё равно не нужны, не помогут и не понадобятся… мы, оказавшиеся здесь, готовы сослужить Хозяйке ту службу, которую она потребует.

Всеслав и Таньша разом открыли рты.

– Ну вы и выдумщики… – только и нашлась вервольфа.

– Много людей проходило этой дорогой, – торопился закончить лейтенант, – но только вы, мисс, понимаете нашу речь. Скажите Хозяйке, прошу вас, мисс, ну что вам стоит?

– Я скажу, – ответила Волка. – Но как Хозяйка глянет…

– Вне вашей власти, – торопливо и с известной угодливостью закончил лейтенант. – Мы всё понимаем, мисс. И будем молиться за вашу удачу.

– Хорошо. – Оборотни скользнули в ворота.

По двору рыскал мрачный пёс Полкан. Подбежал, заскулил, обнюхал, ткнулся мокрым холодным носом Таньше в щёку – верно, признавал за свою, несмотря на волчью породу, а может, и благодаря ей. Всеслав почесал его за ухом – Медведю не очень-то нравились «телячьи нежности».

Дверь была не заперта. Мяукнув, бросился к ним чёрный кот Василий, принялся усиленно тереться о ноги.

– Веди давай, – нетерпеливо бросила Таньша.

…Госпожа Старшая полулежала в постели. Рядом стоял столик на колёсиках, где на серебряном блюде помещалась голова достославного сэра Вильяма, бывшего командира Горного Корпуса, графа, и прочее и прочее и прочее.

На низкой скамеечке в ногах кровати примостилась, грустно подперевши ладонью голову, госпожа Средняя.

– Таньша! Всеслав! Миленькие мои! – вскочила она, всплеснув руками.

– О, явились – не запылились, медведики с волчиками, – слабо улыбнулась с подушек госпожа Старшая.

– Мисс Таньша! Мистер Всеслав! Рад видеть вас в добром здравии! – по-имперски приветствовал их и лорд Вильям. – А мы вот тут тщимся развлечь нашу дорогую миледи…

Всеслав покосился на голову лорда, суховато кивнул. Таньша улыбнулась куда приветливее – похоже, нынешнее положение бывшего генерала имперской армии она считала достаточным наказанием за им свершённое.

– Анея Вольховна… – Таньша низко, в пояс, поклонилась старой колдунье. – По здорову ли?

– Где уж там по здорову, – усмехнулась та, скривив тонкие сухие губы, сделавшиеся совсем бледными и бескровными. – Но ничего, мы ещё повоюем! – и повторила то же самое на имперском.

– Конечно, миледи! – с энтузиазмом воскликнул лорд Вильям. – Здоровье ваше улучшается день ото дня, это невозможно не признавать!..

Госпожа Средняя потупилась и поджала губы.

– Будет тебе, сестрица, – недовольно бросила ей Старшая. – Погоди меня хоронить. Лучше отвези-ка лорда нашего в его горницу. Ему неудобно станет, когда мы тут непонятными для него словами балакать начнём. – И сама уже обратилась к достойному графу на имперском: – Не держи сердца, милок, но придётся тебе одному поскучать.

– О-о, миледи, отчего гоните вы меня? – огорчился лорд. – Я всё равно не понимаю ни слова на вашем языке!.. И не смогу узнать никаких ваших тайн! А если и узнаю – никому не сообщу!..

– Для твоей безопасности, милок, – вдруг посерьёзнела старая волшебница. – Кто знает, пожалуют сюда к нам гости незваные, да и… – Она махнула рукой. – Лучше тебе, болезный, не слышать ничего и не знать. Даже если ты языка нашего не разумеешь.