— Гаврила Семенович, а вы хорошо разглядели девушку, выбежавшую из вашего подъезда в день убийства Мартова?

Старков кивнул.

— Хорошо. Правда, я видел ее со спины.

— Вы уверены??

— Но вы не сомневайтесь! — быстро добавил он. — Это была та самая девушка, что следила за Володей, вернее, то, что она следила за ним, я понял позднее. Сначала думал, что она кого-то поджидает.

— А как вы поняли, что она следила за Мартовым?

— Так один раз, когда я шел с магазина, увидел выходящего из подъезда Мартова. Девушка эта стояла возле клена, что растет поодаль, так она сразу же спряталась, как только Володя показался.

— Понятно. Но почему вы уверены, что в вечер убийства видели ту же самую девушку?

— Во-первых, я узнал ее по фигуре.

— Со спины?

— Да. Во-вторых, по длинной темной куртке и светлым волосам.

— У нее в руках была сумка или пакет?

— Нет, не было, — покачал головой пожилой мужчина.

— То есть в руках у нее ничего не было? — уточнила Мирослава.

— Почему же ничего? — неожиданно возразил мужчина. — В руках у нее был малиновый зонт.

— Вы разглядели в сумерках цвет зонта?

— Нет, цвет я разглядел, когда она только вышла из подъезда. У нас все крыльцо вечером буквально залито светом фонаря. Его для чего-то поставили впритык к нашему подъезду.

— Понятно. Был дождь, и она открыла зонт?

— Нет, дождь в тот день принимался идти несколько раз, но, когда она вышла из подъезда, дождя не было, и зонт был закрыт. У него, скорее всего, оборвалась петелька.

— Почему вы так решили?

— Потому что она несла его так, как несут палку.

— То есть сжимала в руке?

— Сжимала или нет, сказать не могу, но держала вроде бы крепко.

— Интересно. Но лица девушки вы не видели?

— В тот вечер нет.

Поблагодарив мужчину и попрощавшись с ним, Мирослава направилась к выходу. Наполеонов последовал за ней.

Выйдя на площадку, детектив обернулась и спросила уже собравшегося закрыть за ними дверь Старкова:

— Гаврила Семенович, вы не знаете, почему у вас так грязно в подъезде? — спросила Мирослава.

— Так уборщица заболела, — ответил растерянно Старков.

— Давно?

— Вторую неделю. Мы звонили в управляющую компанию, просили их прислать замену. Вот до сих пор и ждем.

У Мирославы вертелось на языке: «А самим слабо было прибраться?»

Но промолчала, так как лень жильцов на этот раз могла оказаться ей на руку.

Она спустилась в свою машину, а назад вернулась в таком затрапезном наряде, что у Шуры глаза выкатились из орбит:

— Ты чего? — спросил он.

— Ничего. Хочу немного прибраться… — С этими словами она подошла к мусоропроводу и стала исследовать пол, не пропуская ни одного клочка бумаги. При этом она бормотала: — Неужто Шаталин так меток…

Наполеонов присел рядом, обозрел собранный Мирославой в кучки мусор и лениво поинтересовался:

— Чего ищем? Золото? Бриллианты?

— Записку, выброшенную Шаталиным.

— Так он же русским языком сказал, что выбросил ее в мусоропровод.

— Я надеялась, что, находясь в растрепанных чувствах, он промахнулся,

— Надежды не сбылись, — фыркнул Шура. Мирослава тем временем начала ковырять возле края мусоропровода каким-то прутиком. И — о чудо! — неведомо откуда выскочил крохотный бумажный шарик. Волгина подняла его и стала осторожно разворачивать.

Наполеонов подошел поближе.

— Надень перчатки, — тихо сказала она.

И он послушно выполнил ее распоряжение. Бумажка была изрядно потертой, по-видимому, Шаталин злился или нервничал, скручивая ее в тугой комочек, прежде чем запустить им в сторону мусоропровода.

— Навряд ли там остались еще чьи-то отпечатки, кроме шаталинских и мартовских, — проговорил следователь.

— Вот пусть экспертиза это и выяснит, — ответила Мирослава.

Наполеонов, тяжко вздохнув, опустил вещдок в пакетик.

— Ты не знаешь, какого цвета зонт у Сташевской? — неожиданно спросила Волгина.

— Откуда мне это знать, — сердито ответил Шура.

— Теперь придется выяснить это и сам зонт изъять.

— Зачем нам зонт? — не понял он.

— Затем, что главную улику преступник вынес из дома Мартова в складках зонта.

— Шутишь?

— Нет. В руках девушки, по словам свидетеля, не было ни сумки, ни пакета.

— На ней была куртка!

— В карман нож не поместится, а в том, что она несла его за пазухой, я сильно сомневаюсь.

Следователь был вынужден согласиться с ней.

— Заодно, — сказала Мирослава, — узнай, какой зонт у Таисии и у ее сестры.

— У Валентины? Она-то здесь при чем?

— Мало ли, — неопределенно отозвалась детектив.

— Ты хочешь сказать, что она могла вступить в сговор с Маргаритой Сташевской? Я в это не верю!

— Я тоже, — ответила Мирослава.

— Тогда в чем смысл?

Мирослава уже хотела прикрикнуть на друга детства: «Делай, что тебе велено!» Но воздержалась и спросила тихо:

— Шура, ты хочешь раскрыть преступление не понарошку, а по-настоящему?

— Она еще спрашивает! — возмутился друг детства.

— Тогда вперед.

— А ты?

— Подожду твоего звонка с результатами о проделанной работе.

— И получу гонорар, — хмыкнул он.

— Каждому свое, — спокойно отозвалась она, — нам с Морисом — гонорар, тебе — лавры!

— Ладно уж, — отмахнулся он и быстро побежал вниз по лестнице.

Мирослава же сняла свой наряд уборщицы и вместе с перчатками выбросила его в мусоропровод, потом достала из пакета влажные салфетки и стала тщательно вытирать руки, несмотря на то что они были в перчатках.

Вернувшись домой, она сразу же скрылась в ванной.

Шура не позвонил ни в этот день, ни на следующий. Она решила не раздражать его своими звонками, а запастись терпением и ждать.

К тому же у нее было время на то, чтобы удовлетворить свое профессиональное любопытство, и она не поленилась и встретилась» не только с Константином Шаталиным, но и с бывшими тогда вместе с ним Семеном Тусиловым и Макаром Астафиевым.

Все трое на вопрос, почему не встревожились безмолвием за дверью Владимира Мартова и не вызвали полицию, ответили, что поверили записке. До этого Владимир хвастал своими победами над женщинами и говорил, что были в его жизни случаи, когда он бросал разлюбленных невест прямо в день свадьбы. Парни решили, что Таисия не стала исключением.

Наполеонов объявился спустя четыре дня, пробубнил в трубку, что разговор этот не телефонный, и пообещал приехать вечером.

Обещание свое он сдержал и чуть ли не с порога огорошил Мирославу вопросом:

— Как ты догадалась?

— О чем догадалась?

— О том, кто настоящий убийца!

— Я же тебе говорила, что я рассматривала свадебные фотографии, — отозвалась она небрежно.

— И что с того?!

— На них я увидела, что сестра Таисии тоже блондинка и рост у них со Сташевской примерно одинаковый.

— Но почему ты подумала на нее?

— Методом исключения.

— Исключения?

— Ну конечно! У Маргариты