сестра, – а потом, проклиная себя за ложь, выдавил: – Порой я ее жалею…

– Почему же, мой мальчик? – Жрец выглядел так, словно мне удалось его обмануть. Сейчас его интересовал в первую очередь я. А ты стала просто предметом обсуждения, без жадного внимания с его стороны.

– Ну, все мы знаем, – я заставил себя пренебрежительно усмехнуться, – кто уж точно не жилец…

– Занятно, – Жрец сузил глаза, и я понял, что зашел слишком далеко, переиграл, потому что следующие слова старик выплюнул мне в лицо с явной угрозой: – А я слышал, что ты часто тренируешься с ней в тот час, когда полагается спать.

– Я… не… Это я ее уговорил! – выпалил я, молясь богам, чтобы наказание коснулось только меня. Проклятый Деймос, ничего-то он не знал! Ни к чему было репетировать речь о мужском бессилии. Я здесь для другого.

Мысли завертелись вокруг тридцати плетей, которые ждали меня за проступок такой тяжести. И я вовсю соображал, как сделать так, чтобы ты избежала наказания. Могу ли я взять вину на себя или это привлечет еще больше внимания? Никто еще не получал шестьдесят плетей. Смогу ли я выдержать и за себя, и за тебя?

– Ну-ну, полно, мой мальчик, – добродушно усмехнулся Жрец. – Я полагаю, что проступок не так тяжел.

– Что? – просипел я, не понимая, к чему он ведет.

– Допустим, я закрою глаза на эту мелочь, – проворковал Верховный Жрец, но несмотря на дружелюбие, которое он выказывал, волосы зашевелились у меня на загривке, совсем как змеи медузы Горгоны, о которой я тебе рассказывал. – А также поверю, что ты все еще не вошел в пору, чтобы посещать со мной празднества в Столице, но…

Он многозначительно замолчал, глядя на меня, и я послушно повторил:

– Но?

– Ты замолвишь за меня слово перед своим божественным отцом, – довольно закончил Жрец.

– Что? – я удивился. – Ведь я даже ни разу его не видел…

– О, ты увидишь, – пообещал Жрец. – Стоит только начаться Игре. И когда ты победишь… – он сказал это так, будто верил, что это буду непременно я, – то обязательно порекомендуешь своему отцу оставить меня на посту Верховного Жреца до следующей Игры.

Ах вот что его волновало. Долгая жизнь, больше власти. Следующее поколение Чемпионов. Я знал, что мне ни за что не одержать победы в этой Игре (этот человек вообще видел Йоргоса?), а потому легко соврал:

– Я непременно сделаю это! Скажу своему отцу, что вы лучший наставник, что был у меня… и у остальных Чемпионов.

Меня вдруг посетила мысль: а не вел ли он такие беседы с каждым? Нужно спросить у Деймоса. Хотя я был почти уверен в своей правоте.

– Это всё, мой мальчик, – тон, которым Верховный Жрец закончил наш разговор, был ласковым, но звучал слишком фальшиво. – Я рад, что мы договорились. Можешь идти. Никто больше не будет проверять твои простыни по утрам, и время с малышкой Галатеей твое, пока это не вредит вашему расписанию.

– Мой господин, – выдавил я, не двигаясь с места.

– Да, мой мальчик, – благодушно уточнил Жрец, и я видел, что благосклонности его приходит конец: в глубине старых водянистых глаз плескались раздражение и угроза. Но ради тебя я был готов сунуть голову даже в пасть льва.

– Когда она войдет в пору…

Я хотел подстраховаться: когда-то же они узнают, что ты готова посетить Столицу. Все наши тайны в конце концов становятся известны Верховному Жрецу, поэтому лучше действовать на опережение.

– Да?.. – словно не понимая, уточнил Жрец, но я видел, что он прекрасно догадался, что я скажу дальше.

– Когда она войдет в пору, – упрямо продолжил я, – вместо нее поеду я.

– Думаю, это не станет проблемой, – усмехнулся Верховный Жрец и разом стал походить на кошку, которая только что проглотила милую канарейку. – Твои волосы будут иметь большой успех в Столице.

Наскоро попятившись, я поклонился и после повелительного кивка вылетел из покоев. Сбегая по каменным ступеням, пытался погасить в груди чувство поражения. Разговор сложился удачно. Я не получил плетей и выторговал нам спокойное время за какую-то несуществующую невозможную плату. Я был уверен, что никогда не встречусь со своим Богом-Отцом, а мы с тобой еще долго сможем скрывать, что ты давно уже в поре. Безусловно, мы были в выигрыше. Почему же на языке чувствовался вкус пепла и беды?

* * *

– Ну! Что случилось? – нетерпеливо спросила ты, едва я оказался в своей комнате и закрыл дверь.

Ты так меня напугала, что я вздрогнул и прислонился лбом к двери, ручку которой все еще сжимал. Скосив взгляд вправо, я увидел, что металлическая решетка с отопительного канала снята, и сразу понял, как ты оказалась здесь после всеобщего отхода ко сну. Мы использовали этот лаз летом, весной и ранней осенью. Конечно, в последние полтора года в него помещалась только ты, потому что мое тело стало слишком большим. Неужели ты ждала меня здесь все это время?

Я развернулся и теперь уже спиной оперся на дверь, сложил руки на груди и постарался прозвучать беспечно:

– А ты, никак, волновалась обо мне?

– Прекрати паясничать, – зашипела ты, и почему-то мне стало очень смешно. Хотелось подхватить тебя на руки и кружить. – Тебе назначили плети?

– Нет, – тихо засмеялся я и начал красться в твою сторону.

– Даже не думай! – пригрозила ты, но я уже схватил тебя и повалил на кровать, терзая щекоткой. Ты сдавленно пыхтела, но это было верное средство отвлечь тебя, всегда срабатывало – вот и сейчас в конце концов ты тоже засмеялась. – Ах, Пирр! Прекрати… Хорошо… Сдаюсь!

– Отлично, – самодовольно заявил я, и тяжесть отлегла от сердца при виде твоего счастливого лица. – Это расплата за то, что пробираешься в комнаты к парням.

– Так что сказал Верховный Жрец? – осторожно спросила ты, отсмеявшись.

– Выведывал у меня разные вещи, – уклончиво ответил я, отодвигаясь от тебя на кровати. Всплывшие в памяти слова старика разом украли веселье, и мне показалось, что мы слишком много времени провели, тесно прижимаясь друг к другу.

Ты недовольно хмыкнула, но не стала саботировать мои попытки держать дистанцию и сказала только:

– Я пришла за своей легендой, которую ты обещал мне у скалы.

За всеми тяготами последних месяцев я совершенно забыл о нашей традиции, и чувство вины кольнуло меня. Наскоро порывшись в памяти, я хотел отыскать добрую историю, но все-таки речь шла о богах. В той ветхой книге не было совсем уж светлых сюжетов. Набрав в грудь воздуха, я начал:

– Хорошо. Ты замечала, что в ясный день с острова виден второй, гораздо-гораздо больше