крался, точно заправский вор, хотя это, казалось, было излишним. Митти спал как убитый. Когда Тристан прошел мимо него, он только всхрапнул и опустил волчью голову на мохнатую лапу. Помощники рыцаря, также стараясь не производить шума, крались за ним. И-гуа не фыркал и ступал мягко, как кошка. Бонвиваны с самым серьезным видом следовали за Тристаном. От поляны до ближайшего лесочка было рукой подать. Совсем чуть-чуть — и они будут в безопасности, а потом пусть Алли и компания попробуют найти своих сбежавших пленников. С виду они, конечно, похожи на волков, но едва ли обладают волчьим нюхом. Тристан обернулся, чтобы еще раз проверить Митти. Тот спал так же безмятежно, как и несколько минут назад. Вдруг что-то хрустнуло у Тристана под ногой, какой-то маленький сучок. Ему показалось, что вся поляна, а с нею и болота наполнились шумом. И не зря. Разбойники, может статься, и не обладали волчьим нюхом, но слух у них был явно острее, чем у человека. Глаза Митти открылись, а сам он в два счета вскочил на ноги.

— Тревога, — гаркнул он, — пленники удирают!

План побега с треском провалился. Разбойники проснулись, и теперь беглецам противостоял не один Митти, а вся банда. Вирель кинулся бежать, но не успел сделать и двух шагов, как на него налетел один из разбойников. Двое других набросились на Бонвиванов. И-гуа ловко увернулся от нападения, а Миста попыталась вскочить ему на спину, но между ними как из-под земли вырос Игри. Что было дальше, Тристан не видел, ибо столкнулся лицом к лицу с Алли. Главарь разбойников с диким рыком бросился на него, растопырив огромные лапы. Это был прыжок голодного волка, который кидается на загнанного в ловушку оленя. Тристан отскочил в сторону, но огромный коготь зацепил его за рубаху. Увлекаемый весом падающего Алли, он повалился на землю и кубарем покатился вслед за разбойником. Земля, небо, деревья — все смешалось и спуталось. Алли яростно рычал. Тристан попробовал подняться, но когтистая лапа прижала его к земле. Они снова перевернулись, и пленник вдруг увидел перед собой берлогу Шанна. Алли снова навалился на него, Тристан яростно вырывался, молотя разбойника руками и ногами. Его колено уперлось Алли в грудь. Тристан напрягся и выпрямил ногу, отталкивая главаря. Но тот крепко держал своего пленника когтистыми лапами. Они снова перекувырнулись и оказались у самого края берлоги. Скользкая трава приняла их, и Тристан почувствовал, что едет вниз, в пустоту. Берлога поглотила их. Они с Алли катились в самое логово Шанна. Небо, друзья, разбойники остались где-то там, наверху. Здесь была лишь темнота и ощущение, что падение не кончится никогда…

Но оно кончилось, причем кончилось настолько внезапно, что Тристан даже не сразу поверил, что уже никуда не летит. Рядом грохнулся Алли. Тристан ожидал, что главарь вновь нападет, но тот не шевелился. Может быть, он погиб? Нет. Алли был цел и невредим, но притих и испуганно прижал голову к самой земле.

— Мы вторглись в обитель Шанна, — прошептал он дрожащим голосом. — Горе нам!

В другой ситуации Тристан рассмеялся бы при виде огромного чудища, которое скулило, как промокший под дождем котенок, но сейчас ему было не до смеха. Где же этот Шанн и насколько страшен будет его гнев? Кем бы ни был Бог-с-Большой-Дороги, он не торопился карать непрошеных гостей. Они с Алли уже несколько минут пребывали в его логове, но хозяин так и не появился.

В берлоге пахло дымом и гарью. Глаза Тристана быстро привыкли к темноте, и он отчетливо увидел стол, заставленный какими-то склянками, толстую исписанную тетрадь, а также перегонный куб и реторту — незаменимые инструменты любого алхимика или знахаря. Рядом на маленьком табурете стоял старый, покрытый копотью светильник. По полу были разбросаны угли, кто-то жег тут костер. В углу, возле земляной стены, Тристан разглядел груду мешков и драный плед, под которым сладким, безмятежным сном спал человек с красной бородавкой на носу.

— Это и есть Шанн? — Лицо обитателя берлоги показалось Тристану знакомым. Где-то он уже видел эту красную бородавку.

Алли робко поднял глаза.

— Я не знаю, как выглядит Шанн, но ему не понравится, что мы тут.

— Я тоже не знаю, как выглядит Бог-с-Большой-Дороги, но это, — Тристан еще раз указал на спящего, — точно не он.

Робко, будто боясь обжечься, Алли посмотрел на хозяина берлоги, но тут же спрятал глаза.

— Шанн, атаман всех лихих людей, прости нас за вторжение в святилище твое.

— Да какое, к троллю, святилище?! — вскричал Тристан. — Ты вокруг посмотри.

Хозяин берлоги проснулся и вскочил со своего скромного ложа.

— Кто вы такие? Что вы тут делаете? — закричал он, обнаружив, что не один. — Кто смеет тревожить Шанна?

Голос у него был очень странный. Сиплый, нечеловеческий, но и не тот, замогильный, который они слышали на поляне. Тристан смело шагнул вперед.

— Никакой вы не Шанн, — сказал он, — вы лжец и мошенник.

Хозяин берлоги отпрянул назад. Алли, все еще не понимая, что происходит, прижал волчью голову к полу и робко поднял глаза.

— Что же ты стоишь, мой верный слуга? — заговорил хозяин берлоги. — Ну же, убей того, кто осквернил мое святилище.

Алли затрясся всем телом. Теперь он больше всего походил на трусливую собаку, которая боится всего вокруг.

— Давай же, убей осквернителя, или на тебя обрушится мой гнев!

Голос совсем утратил сиплость и стал приторно сладким. Его Тристан тоже где-то слышал, он определенно знал этого человека, и человек этот совершенно точно никакой не Шанн.

— Это самозванец. — Тристан обернулся к Алли. — Он изменил свой голос, чтобы напугать и обмануть вас.

— В твоем присутствии оскорбляют бога, которому ты служишь, — взревел мнимый Шанн. — Сделай же что-нибудь, или это сделаю я. Я дал вам силу,