А дальше было очень просто – перейдя через реку, коряки прошли ещё сотню шагов, не больше, и остановились, перестроились, то есть выставили пехоту с палицами в первый ряд, за ними тех кто с ружьями, а по бокам – тех здоровяков в куяках. И ещё вот что любопытно: коряки стояли, повернувшись к чукчам, а не к нашим. То есть они как бы хотели пособить нам. Или выманить нас в поле, чтобы сразу перебить под корень всех! Вот это скорей всего. Подумав так, капитан обернулся на наших. Наши стояли по-прежнему, то есть повернувшись к чукчам. Иначе говоря, со стороны можно было подумать, что мы с коряками в дружбе. И это при том, что Дмитрий Иванович с ними с прошлой осени безостановочно воюет, а теперь, похоже, будем воевать и мы. Вот так! Откуда их чёрт принёс?! Капитан ещё больше насупился, опять повернулся к корякам и увидел, что от них, от корякского войска, отделился один человек и идёт прямо к нашим. Он был в куяке, но без шлема, и ни палицы, ни лука, ни копья с ним видно не было.

– Этот недобрый человек – Хыпай, – услышал капитан из-за спины Имрынов голос. – Не верь ему и ни о чём с ним не договаривайся!

Хыпай, ого, подумал капитан, обернулся и увидел стоящего рядом Имрына. Лицо у Имрына было настороженное и, может, даже озлобленное. Капитан рассердился, сказал:

– Сами знаем! Не учи!

А сам подумал: Хыпай, это же как раз он Семёна и убил! Но игра есть игра – и капитан опять повернулся к Хыпаю, который к тому времени подошёл к ним уже совсем близко и его можно было хорошо рассмотреть. Хыпай был высокий, крепкий, бритый наголо, усы у него были, как у всех коряков, реденькие, бородка тощая, клинышком, а за поясом и за голенищами у него торчало несколько ножей. Хыпай шёл и усмехался. Подойдя к капитану, а все, кто были рядом, сразу отступили, Хыпай наигранно засмеялся и сказал по-нашему:

– Я тебя знаю! Ты – Капитан Макар из Нижнего Ясачного зимовья.

– Да, это я, – ответил капитан. – И я тебя тоже знаю.

– Но я знаю больше, – продолжил Хыпай. – Мы давно за тобой смотрим.

– А, вот ты о чём! – сказал капитан. – Да, ко мне приходил один твой человек. Мои люди его поймали, и я отправил его обратно. Он приходил к тебе?

– Да, приходил, – сказал Хыпай. – И он ещё сказал, что ты хочешь, чтобы я его повесил. Я повесил. Может, ты хочешь ещё кого-нибудь повесить?

– Нет, – ответил капитан, а сам мысленно перекрестился, – никого пока больше не надо вешать. Да и я не думаю, что ты только для этого пришёл ко мне.

– Нет, конечно, не только, – ответил Хыпай, повернулся, посмотрел на войско чукчей и спросил: – Что это за люди такие? И чего они хотят?

– Это воровской тойон Атч-ытагын со своим войском, – сказал капитан. – Я пришёл затем, чтобы убить их всех.

– А что у них есть? – спросил Хыпай.

– У них есть олени, две тысячи, – сказал капитан, – у них есть рабы, женщины и ещё много всякой другой нажитой ими добычи.

– И это всё? – спросил Хыпай.

– Я думаю, что всё, – ответил капитан.

– А я думаю, – сказал Хыпай, – что Атч-ытагын не просто так откочевал в эти неприветливые земли. Чем ему здесь кормить оленей? Или он пришёл сюда за чем-нибудь другим? Чего ты молчишь? Или, может, ты не знаешь, что на самом деле он пришёл сюда не для того, чтобы спрятаться от тебя и твоего храброго войска, а для того, чтобы подняться на Серебряную гору и совершить то, что вы, огненные таньга, никогда не совершаете.

– Ты говоришь загадками, – сказал на это капитан.

– Сейчас я перестану говорить и начну делать дело, – ответил Хыпай. – А пока что наберись терпения и дослушай меня. Так вот: как донесли мне мои люди, а с одним из них ты был знаком, Атч-ытагын опередил тебя, и поэтому всё серебро, хранившееся в Серебряной горе, досталось не тебе, а ему. Но мы с тобой можем это серебро отобрать у него и переделить между собой поровну. Ну так что? Ты согласен биться со мной плечом к плечу? Согласен поделить со мной эту добычу пополам? Или ты всё ещё в обиде на меня за те мои прежние дела, которые пришлись тебе не по вкусу?

Капитан молчал, смотрел на Хыпая, думал. Да только что там было думать? Отказать Хыпаю – это смерть. Делить с Хыпаем – это тоже смерть. И, мысленно перекрестившись, капитан сказал:

– Я этого серебра не видел. Я только слышал, что оно там было. Но если ты найдёшь его или отнимешь его у кого-нибудь, то я не буду биться против этого.

– А! – сказал на растяжку Хыпай. – Ты хочешь вот чего: ты берёшь себе голову Атч-ытагына, а я беру всё его серебро. И тысячу оленей! Так?

– Так! – ответил капитан. – И нам ещё их молодой шаман! Живой!

– А! – сказал, улыбаясь, Хыпай. – Это тот смешной ваш человек из Великого стойбища?! Хорошо, я уступаю его тебе. Также и ты уступаешь мне то, что мы оговорили. Но пусть пока никто даже не догадывается о том, что мы теперь с тобой как братья. Пускай все и дальше думают, что мы по-прежнему злые враги. Поэтому я сейчас вернусь к своему войску и начну двигать его так, что всем будет казаться, что я вот-вот наброшусь на тебя. На самом же деле я просто дам своим воинам немного отдохнуть после дальней дороги, а потом я буду ждать сигнала от тебя, чтобы вместе ударить по нашему врагу.

И, больше ничего не говоря, он развернулся и пошёл к себе.

А капитан остался стоять там, где и стоял до этого. Стоял, держа руку на сабле, смотрел на уходящего Хыпая и думал о всяком. Все молчали. Чукчи на бугре тоже стояли смирно, ждали, что будет дальше. Хыпай прошёл половину пути, оглянулся и опять пошёл. Капитан поднял руку. Ему принесли поломанные нарты. Капитан сел на них, поправил саблю и снова стал смотреть на чукчей. Потом посмотрел на коряков. Коряков было видно хуже, потому их частично загораживали илэлэковы копейщики. Илэлэк дал знак рукой, копейщики попятились. Теперь капитан сидел впереди всех и ему ничего не мешало.

Хыпай, придя к своим, развернул их сперва в одну сторону, потом, немного подождав, во вторую.

Следом за коряками поворачивались и чукчи. Шло время. Илэлэк, стоявший рядом с капитаном, не удержался и заговорил:

– Хыпай злой человек, его нельзя слушать. Хыпай в прошлом году много ваших людей побил до смерти, и в этом опять побил, а ты ему веришь. Если Дмитрий Иванович вдруг узнает, что ты с Хыпаем побратался, он будет очень крепко гневаться.

Капитан сердито хмыкнул и сказал:

– Ты Дмитрия Ивановича не трогай. Он для тебя не Дмитрий Иванович, а господин майор. И наша царица тебе не царица, а светлейшая владычица. Повтори!

Илэлэк повторил – про царицу. Тогда капитан продолжил:

– Я тебе что обещал? Пятьсот оленей. Будешь молчать, дам тысячу. Теперь молчи!

Илэлэк вздохнул и отступил. Капитан сидел, смотрел на чукчей, потом на коряков, которых было триста или даже все четыреста. Вдруг коряки стали очень широко сдвигаться, поворачиваться прямо на наших, и на капитана, конечно. Капитан поморщился. Шалауров наклонился к нему и сказал: