(Ион Диген, декабрь 1944 г.)

Глава двадцать восьмая. Аарон

24 июня — 6 июля 1941 года.

Путь на войну у Аарона Каца был длинным, а вот сама война получилась короткой. Но обо всем по-порядку. Еще в гражданской одежде их, новобранцев, погрузив на несколько машин, отвезли на станцию. Там стояли теплушки, в две из них погрузили примерно сотню человек, всех, кого призвали в тот день. Почему-то казалось, что их спешат куда-то отправить, во всяком случае, очень быстро теплушки прикрепили к эшелону, который шел на запад, и отправили восвояси — оказалось, что в Кишинев. Аарон смотрел на быстро исчезающий за рекой город, еще не подозревая о том, что ждет его в будущем. Пока что войны не было, но, как только эшелон подошел к Бельцам, стали видны и следы войны. Около железнодорожного полотна стали попадаться воронки от авиабомб, невдалеке виднелся сгоревший дом, потянуло гарью от пожарища, видно, что-то совершенно недавно горело, но из вагона видно не было видно, что именно. В Бельцах их покормили, но ни формы, ни оружия не выдавали, правда, переформировали состав, теперь в него входили четыре вагона-теплушки, в которые набилось почти две сотни призывников, да платформы, на одну из которых вскоре выкатили сорокапятимиллиметровое противотанковое орудие. Расчет орудия остался на платформе, закрепляя его, а потом так на платформе и ехал.

Вскоре эшелон двинулся к границе. С Аароном ехало много знакомых по Могилеву-Подольскому, пусть он проработал в городе недолго, но по роду своей работы с многими людьми познакомился, да и человеком был довольно общительным. Надо сказать, что в вагонах все ребята выглядели встревоженными: куда же их так торопилось забросить начальство, что даже оставило в гражданском? А ведь армия с формы, вроде бы, начинается. Вот рабочий с машзавода, Миша Пацюк[100], маленький, юркий, сейчас вообще стал похож на крысу, точно по фамилии, на его узком личике такая тревога нарисована, что можно было бы вызывать милицию, если бы они не ехали на войну. Его младший брат в его школе — шкодник тот еще, намучился с ним Аарон, а что ему было делать? Не выгонять же парня, у которого не самая благополучная семья?

— Что? Что будет? — спрашивает у одного Пацюк, с таким же вопросом переходит ко второму, но все от него отмахиваются. И снова звучит и звучит:

— Что? Что будет? Что происходит?

В получасе езды от Бельц эшелон встал, как вкопанный, на платформу, где стояло прикрытое маскировочной сетью орудие, стали затаскивать ящики, вроде бы, оружие, вот только ящиков было немного. На платформу запрыгнул военный в форме пехотного капитана. Тут же эшелон двинулся дальше. Скорость движения упала. Стал доноситься отдаленный гул — первые звуки войны. Люди уже выглядели не просто встревоженными, а немного напуганными. Аарон старался сохранять спокойствие, но теперь и ему это дело, спокойствие, удавалось мало. Состав дернулся, проехал еще немного, внезапно остановился совсем, и раздалась громкая команда:

— Внимание! Воздух! Всем из вагонов, рассредоточиться вдоль полотна!

Аарон стоял почти у самой открытой двери теплушки, он на команду отреагировал не как военный, а как гражданский, но почему-то точно понимал, если есть команда «из вагона», так значит вагон надо покинуть, а не наоборот, поэтому он быстро с вагона соскочил, а за ним посыпались и остальные призывники. Еще совершенно не понимая, что происходит, Аарон стал столбом, с открытым ртом рассматривая, как из-за холма быстро приближаются четыре, такие махонькие игрушечные самолетики. Правда, самолетики быстро росли в размерах, становясь не такими уж и маленькими, теперь они казались совсем даже не маленькими!

— Всем укрыться! На землю! Падайте на землю! — проорал капитан, тоже спрыгнувший с платформы, люди стали валиться на землю, чаще всего друг на друга. Но на этот раз им повезло: им всем повезло, летчикам люфтваффе было не до них — четверка «мессеров» заложила разворот почти точно над эшелоном и зашла в атаку на тройку наших ишачков, кружившихся в небе над станцией.

Люди стали вставать, поднялся и капитан, отряхнул форму, процедил сквозь зубы:

— Это они сейчас наших от станции отгонят, потом Штуки прилетят, будут станцию утюжить.

— Кто прилетят, товарищ капитан? — спросил Аарон, оказавшийся рядом с капитаном.

— Бомбардировщики хреновы, их у нас еще «лаптежниками» зовут. Еще познакомитесь, если не повезет. — И тут же гаркнул:

— По вагонам! — люди стали не слишком шустро залазить по теплушкам.

— Быстрее давайте! Быстрее! Жопами шевелите, если не хотите на них неприятностей! — капитан взглянул на Аарона, который, хотя и побледнел, но вел себя совершенно спокойно.

— Как зовут?

— Аарон Кац, товарищ капитан.

— Образование? Школа? Техникум? Институт?

— Я закончил Харьковский педагогический…

— Ага, значит, образование есть, — произнес капитан и тут же потерял к Аарону всякий интерес.

— Быстрее, мать вашу так-растак и перетак! — заорал капитан, Аарон живенько вскочил в вагон, и вскоре они поехали дальше. Остановились они примерно через полчаса, на каком-то полустанке, там их ждала дрезина с каким-то лейтенантом — пограничником, у которого была перебинтована голова.

Как только эшелон остановился, тот подбежал к их небольшому составу.

— Капитан Трофимов тут есть? Есть капитан Трофимов?

— Я капитан Трофимов Егор Капитонович! — давешний капитан спрыгнул с платформы и подошел к лейтенанту.

— Вам приказ! — передал пакет.

— Ну что там? — спросил капитан.

— Приказано следовать в Кишинёв, в распоряжение командующего сорок восьмого стрелкового корпуса.

— Как там, тяжело?

— Прорвались по мостам, выбили, опять прорвались. Хорошо, подошли части прикрытия, границу держим, врага не пропустим!

До Кишинева ехали еще примерно одиннадцать часов, не столько ехали, сколько стояли на полустанках, лесов в Бессарабии немного, от атак самолетов не спрячешься, но каким-то чудом смогли добраться до станции и стать на выгрузку.

Колонной пока еще гражданских лиц пришли в казармы, построенные еще при царе, если верить цифрам, выложенным на фронтоне здания. Пополнением стали заниматься: молоденький лейтенант и несколько сержантов, видно, опытных бойцов. Тут же пошли на склад, где выдали форму. В казарму вошли уже строем и не толпой гражданских, а уже рядами бойцов Красной армии. В тот же день началась учеба. Тут основную работу тянули именно сержанты: строевая подготовка, обучение владению оружием, основы тактики. Двадцать шестого они торжественно принесли присягу, став уже полноценным солдатами своей Родины, а не просто призывниками. Ходили слухи о тяжелых боях на границе, о том, что их с минуты на минуту могут бросить в бой. Слухи слухами, но они не были ополченцами, их готовили, пусть и по ускоренной программе,