– Ладно, я тебе все расскажу. Вон там, на востоке, остров. Видишь его?

– Конечно.

– Некоторое время назад, еще до того, как ты здесь появилась, я стал замечать иногда огонь. Будто бы кто-то жжет костер. Я подумал, что там кто-то живет. Может быть, такой же чудак, как и я. В океане много островов, расположенных в беспорядке, словно гигантские горошины, брошенные горстью великана. Потом я уже специально отыскивал взглядом огонь. Я здоровался мысленно с тем, кто был там, и желал ему хорошего дня. Но вот уже пятый день, как я не вижу никаких признаков жизни на том острове.

– Может, это был какой-нибудь экстравагантный олигарх? Отдохнул там в одиночестве, дал встряску гормонам и отправился восвояси.

– А если нет? Перед тем как исчезнуть, он подавал какие-то знаки. Помнишь, я говорил тебе о луче, похожем на гигантского солнечного зайчика?

– А вдруг это вовсе не то, что кажется?

– Тогда я должен убедиться в этом сам.

– Ну вот что, я тебя никуда одного не отпущу. Если уж погибнем – так вместе. Все равно я тут одна долго не выдержу.

– Хорошо, собирайся.

В глубине души Алану очень хотелось, чтобы Кира отправилась с ним. Но просить ее об этом он бы никогда не стал.

Утром следующего дня они, захватив с собой воды и немного еды, погрузились в лодку.

Путь был неблизкий, в океане предстояло провести как минимум часа три.

Кира не могла справиться с охватившим ее нервным возбуждением. Она беспрестанно болтала, смеялась и задавала Алану массу вопросов о нем самом, о его детях. Он сдержанно улыбался и, как мог, удовлетворял ее любопытство.

– А знаешь, – вдруг грустно сказала она, – ты хороший человек, и тебе обязательно должно повезти.

– А ты?

– Я – нет. Я плохая. Равнодушная, трусливая и лживая. Да, я вру, представляешь? Когда боюсь сказать правду, обязательно нафантазирую чего-нибудь.

– Все врут, когда боятся говорить правду.

– Да, – грустно согласилась Кира. – Но не все боятся.

Алан, не переставая грести, внимательно посмотрел на нее, на ее бледные щеки и лихорадочно горящие глаза, и сокрушенно покачал головой.

– Кажется, я знаю, в чем дело.

– Я маргинальный элемент с хорошо маскируемой умственной отсталостью?

– У тебя нервное истощение, и если ты не перестанешь грызть себя изнутри, то сляжешь.

Кира промолчала. Она зачерпнула рукой воду, посмотрела, как капли стекают с ее пальцев вниз. Тут же в памяти возник Лес. Он бил молотом по раскаленному металлу, и мышцы на его спине и руках перекатывались буграми. Потом он повернулся, и улыбка белозубо сверкнула на его чумазом, перепачканном копотью и гарью лице.

Кира вздрогнула и умылась океанской водой.

– Уже скоро, – сказал Алан. – Причалим с восточной стороны острова. Там я разглядел небольшую лагуну.

* * *

Остров оказался даже больше, чем тот, на котором жили Кира и Алан. Некоторое время они шли, пробираясь сквозь заросли и внимательно осматриваясь. Что именно искал Алан, Кире стало понятно, когда он крикнул:

– Есть!

Из гладко отполированных листов железа, представляющих собой, вероятно, обшивку корабля, было сложено некое подобие вогнутого зеркала. Похоже, именно им островитянин и подавал сигналы, надеясь, что их увидят и придут на помощь.

Еще через полтора часа поисков они нашли и его хижину. Мужчина, лежавший на самодельном ложе, выглядел плохо. Глаза его ввалились, худые восково-желтые щеки были покрыты седой щетиной, а заострившийся нос торчал, как киль корабля.

Убранство хижины было небогатое – связки сушеной рыбы да Библия.

– Сэр, вы слышите меня? – Алан похлопал человека по щекам, пытаясь привести его в сознание, потом двумя пальцами, большим и указательным, оттянул веко и посмотрел склеры глаз. – Есть реакция на свет, зрачок сузился. Давайте, Кира, перенесем его в нашу лодку: тут ему оставаться нельзя. Нам тоже здесь делать нечего.

Кира с готовностью подхватила ноги мужчины, потом опустила их обратно на лежанку. Бросилась к Библии и сунула ее себе под мышку.

– Зачем? Будет его тяжело нести, книга станет мешать.

– Если эта Библия оказалась с ним в такой нищете, значит, она ему дорога, – возразила Кира, перекладывая Библию за пояс брюк.

Мужчина, не отрывая глаз, вдруг что-то пробормотал и хрипло закашлялся.

– Живой, – удовлетворенно кивнул Алан, – и жить, надеюсь, будет.

* * *

Обратный путь показался Кире намного короче. Она старательно закрывала от солнца лицо мужчины и прислушивалась к его бормотанию. В какой-то момент ей показалось, что она расслышала русское слово, но потом в его речи опять почудились английские и французские слова.

– Что с ним? – спросила Кира Алана, когда он внимательно осмотрел пациента.

– Лихорадка. Похоже, он не слишком хорошо питался: тургор кожи снижен, подкожно-жировая клетчатка полностью отсутствует. Род деятельности – что-то связанное с морской службой.

– Пират? – нервно хихикнула Кира. – Это откуда стало известно, тоже по состоянию организма?

– Он в бреду говорил некоторые, ну, очень специальные слова. Я в детстве мечтал о дальних странствиях, зачитывался книгами о моряках.

– Вязал морские узлы, кричал команды с «капитанского мостика»…

– Да. Откуда ты знаешь?

– Догадалась. Все мы в детстве, когда мечтаем о чем-нибудь, погружаемся в свой вымышленный мир. Счастлив тот, кто сумел не разрушить его, а достроить.

– Я видел судно на берегу. Думаю, этот моряк именно на нем попал на остров.

– Интересно, а где ж команда? Он же не мог быть на нем один.

– Вот придет в себя, надеюсь, тогда и узнаем.

* * *

Глаза у найденного моряка оказались темно-стальными, как море в непогоду. Однажды, когда Кира была уверена, что он спит, и занималась своими делами, он вдруг окликнул ее.

– Привет, – хриплым голосом по-английски поприветствовал ее он. – Ирландка?

– Нет. Я русская, – ответила она, поворачиваясь.

Он вдруг засмеялся, запрокинув голову и прижав кулаки к лицу. Когда он убрал руки, глаза его были мокры от слез. На чисто русском языке он произнес:

– Бог внял моим молитвам. Я хотел перед смертью услышать из чужих уст русскую речь.

– Мой отец посадил сад. Он мечтал, что я продолжу его дело, когда вырасту. А я рвался в море. Мне снились паруса, соленые брызги волн…