Михееву трудно было упрекнуть в пошлости и аляповатости. Прихожая и холл являли собой образчик минимализма. Ничего лишнего. Равновесие и симметрия. Расчерченное, выверенное с математической строгостью пространство. Здесь преобладали два цвета: голубой и сиреневый. Коридор был немногим теплее. В голых, отделанных венецианской штукатуркой стенах по обеим сторонам сияли подсвеченные галогеновыми светильниками ниши. В каждой – небольшая фарфоровая статуэтка гейши.

– Восемь японских куртизанок, – подсчитал Максим. – В них какой-то тайный смысл?

– Гейши – не куртизанки, – возразила адвокатесса. – Они – символ ума, обаяния, образованности и, как ни странно, женского превосходства. Тайна гейши в том, что она во сто крат умнее, тоньше и сильнее духом любого из мужчин, с которыми общается.

«Ты переоцениваешь себя, девочка, – мысленно хмыкнул Максим, – если считаешь, что у тебя много общего с этими японскими куклами».

Комната для гостей располагалась в самом конце коридора.

Михеева не солгала: здесь было все, чтобы гость чувствовал себя комфортно, – широкая кровать с шелковым альковом и тремя подушками, платяной зеркальный шкаф из темного дерева, письменный стол с настольной лампой под абажуром, компьютером «Эппл» и набором карандашей в подстаканнике, а также кресло с высокой спинкой и журнальный столик с пустой хрустальной вазой.

– Располагайтесь, – кивнула Татьяна. – Надумаете принять душ – ванная справа от холла. Чистые полотенца– в шкафу.

– Спасибо. – Максим водрузил чемодан на кровать и расстегнул молнию. – Мне необходимо привести себя в порядок и переодеться.

Михеева посмотрела на часы.

– Сколько времени вам потребуется?

– А что, – Танкован скорчил гримасу, – здесь вода по часам?

– Нет, – спокойно ответила блондинка. – Водопровод безлимитный. Просто хочу понять, когда мы с вами сможем выйти из дома.

– Куда? – опешил Максим.

– А разве вы не собираетесь навестить пострадавшего друга в больнице?

– А разве вы планировали ехать со мной? – вопросом на вопрос ответил он.

– Да, – кивнула Михеева. – Это дело мне кажется интересным и серьезным.

– Это дело? – удивился Танкован. – Вы, похоже, ни на минуту не перестаете быть юристом.

– Я почти уверена, что и вам, и вашему приятелю потребуются мои услуги.

– Боюсь, что они мне не по карману.

– Знаете что, – Татьяна сняла очки и протерла стекла белоснежным носовым платочком, извлеченным из рукава, – вы позвонили потому, что вам нужна моя помощь. Только побоялись в этом признаться и наплели чепухи про якобы вспыхнувшее желание мне понравиться.

– Я позвонил вам, потому что вы оставили мне свою визитку, – напомнил Максим.

– Верно, – согласилась адвокатесса. – И коль скоро я сама предложила вам помощь, то и не отказываюсь от нее. – Она надела очки, от чего опять стала выглядеть строже и официальнее. – Сколько времени вы будете мыться-бриться?

Танкован сел на кровать рядом с раскрытым чемоданом.

– Полагаю, сегодня Руслану не до меня, – вздохнул он. – А мне – не до него. Кушева спасать поздно, а вот мою карьеру – самое время. Этим я и намерен заняться нынешним вечером.

Михеева окинула его пристальным взглядом и дернула плечами:

– Как угодно… Значит, я поеду одна.

Танкован криво улыбнулся.

– На всякий случай: у Руслана нет денег!

– А у вас – совести. – Она отсоединила от брелока кольцо с двумя длинными ключами и бросила их на кровать. – Верхний замок – на два оборота, нижний – на три! – Развернулась и вышла.

– Не боитесь оставлять квартиру на человека без совести? – крикнул ей вслед Максим.

Блондинка не ответила.

Он слышал, как по коридору процокали ее каблучки, потом хлопнула входная дверь, и все смолкло.

Первым делом Танкован поставил на подзарядку телефон, после чего направился в ванную.

Легко разобравшись с мудреными кнопочками в душевой кабине и – с гораздо большим трудом – в разноцветных пузырьках на полке, он тщательно намылил голову ароматным шампунем, покрыл себя пеной из другого флакона, растерся мягкой розовой губкой и десять минут стоял под сильными струями шипящей воды, наслаждаясь гидромассажем.

Потом он насухо вытерся огромным махровым полотенцем, которое нашел в платяном шкафу своей комнаты, зачесал назад и гладко набриолинил волосы, прошелся электробритвой по лицу, все еще хранящему следы побоев, и как следует побрызгался туалетной водой «Живанши».

Заминка вышла с утюгом. Адвокатесса забыла оставить ему этот нужный прибор, и Танкован долго крутился перед зеркалом, придирчиво осматривая модную серую (под цвет глаз) рубашку, извлеченную из чемодана и потому местами мятую.

Почертыхавшись и в конце концов решив, что она обязана «отвисеться на нем и разгладиться», Максим натянул блестящие черные брюки с узким змеевидным ремнем и надел замшевые остроносые туфли с серебряными пряжечками.

Оставшись довольным своим видом, он проверил наличие карманных денег, сунул их в крохотную кожаную барсетку на «молнии», с грустью посмотрел на водительские права с открытой категорией «А» и тоже убрал их в сумочку. Убедившись, что телефон вобрал в себя немного энергии, он отключил его от розетки и сунул в карман. Затем присел на корточки, выудил из чемодана миниатюрную цифровую видеокамеру «Sony», проверил уровень заряда батареи и наличие диска, погрузил ее в кожаный кофр и, перекинув ремешок через плечо, двинулся к выходу.

Сегодня он поставит Лиснянской шах, а если она окажется полной дурой, то и мат.

По дороге на работу Максим пытался привести в порядок мысли и сосредоточиться на главном. То, что ему предстояло сделать, было на грани фола. Но не рискнув, не выйдешь в ферзи. Проходная пешка представляет ощутимую опасность только у края поля. До этого момента противник старается ее не замечать. Его мысли заняты главным сражением, в которое вовлечены основные фигуры. У разоблаченной пешки только два способа победить: сработать на опережение или утащить с собой в небытие офицера. Пожалуй, только сейчас Танкован отчетливо осознал, что шахматная «вилка» – это, по сути… шантаж. А как иначе назвать выбор между двумя потерями?

Тем не менее ход, который он придумал, был более похож не на шахматный, а на карточный. И по своей авантюрности – ва-банк, и по нечистоплотности – туз в рукаве. Последнее обстоятельство Танкована не сильно смущало. Его беспокоил только неоправданный, непросчитанный риск. Он силился представить подводные камни и препоны, которые могут возникнуть у него на пути, и признавался, что не готов к их преодолению.

Было еще кое-что, тревожившее Максима. Если все получится так, как задумано, есть ли гарантия, что он достигнет желаемого результата? Не существует ли дополнительной комбинации, которой он попросту не заметил в пылу азарта? Вдруг у дилеммы есть третье решение?