— Итак, добрый день! — мужчина удобно устроился за своим столом и наконец-то посмотрел на Елену. — Зовут меня Николай Александрович! Что вас привело к нам?

— Добрый, — неохотно ответила Голубева. Ее раздражало в этом Центре все, начиная с «Мэрилин Монро» и заканчивая этим высокомерным сосунком-доктором. — У меня уши немного оттопырены, — она хмыкнула. — Видите? Некрасиво!

Николай тут же профессиональным взглядом посмотрел на ее уши.

— Отопластика. Ерунда, — спустя мгновение махнул он рукой. — Пролежите у нас три дня, и все будет в порядке.

— Спасибо, — Елена улыбнулась. — Честно говоря, я не собиралась задерживаться у вас дольше чем на три дня.

— Понятно, — Николай ухмыльнулся. — Тогда давайте не будем терять время! Сейчас я осмотрю вас, дам направления на все необходимые анализы, а завтра в восемь утра вы уже придете к нам на отопластику.

Голубева рассмеялась:

— Так быстро? Словно я пришла зубы делать.

— Ну, завтра самой операции еще не будет, у вас возьмут дополнительные анализы, будут готовы результаты сегодняшнего обследования. Вам на компьютере покажут результат, который вы можете ожидать после операции. День вы проведете в клинике под наблюдением, а на следующее утро, при условии, что все пойдет хорошо, я вам сделаю отопластику.

— А если не хорошо? Деньги мне вернут?

Николай ничего не ответил, он подошел к Елене, включил огромную настольную лампу с каким-то там специальным абажуром и принялся тщательно изучать ее уши. Затем он сел за стол и минут десять выписывал направления на всевозможные анализы.

— Сейчас спуститесь на 2-й этаж, там у нас лаборатория. На каждом направлении написан кабинет, сдадите все анализы, вы же оплатили первоначальный прием?

— Конечно! — Елена кивнула.

— Ну вот, когда закончите, подойдите в регистратуру, вам скажут, сколько денег у вас осталось и сколько необходимо принести с собой. Завтра приходите в восемь утра, с вещами, в 112-й кабинет.

— Спасибо, — Голубева вздохнула.

— До завтра! Да, у вас, кстати, нос немного искривлен и левое веко слегка провисает. Может, обсудим дополнительные процедуры? — доктор быстро нашел повод высосать из Елены еще парочку сотен у. е.

— Нет, спасибо, меня беспокоят только уши, — ответила Елена и, чувствуя себя сестрой-близнецом Квазимодо, вышла из кабинета.

— Опиши мне, как он выглядит, — Людмила не отрываясь смотрела на волны, бьющиеся о корму катера. Она вытащила Голубеву на прогулку по Неве.

— Кто — он? — Голубева непонимающе подняла на нее глаза.

— Тьфу, она, твоя эта клиника, — Людмила казалась грустной и измученной.

— Венецианская штукатурка, позолоченная лепнина на потолке, мрамор и фонтаны. Три этажа сплошного пафоса.

— Понятно, — кивнула Людмила. — Значит, тебе придется рыться в компьютерных файлах. Хотя бы подскажи мне, как ты собираешься это сделать.

— Не знаю, — честно призналась Елена.

— Вот и я не знаю, — Людмила дернулась. — Можно поискать еще какой-нибудь выход. Другой. Но зачем же ложиться под нож?

— Я не собираюсь ложиться под нож, — Голубева улыбнулась. — Надеюсь завершить это дело до операции.

— Не знаю, — Людмила недовольно поморщилась. — Мне вся эта затея не по душе…

— Но ведь другого выхода нет! — Голубева махнула рукой. — Не дрейфь, прорвемся. Вот только посоветуй мне, на каком компьютере может храниться эта база данных?

— База данных клиентов клиники? — переспросила Людмила. — А что ты там хочешь найти?

— Хочу скопировать базу данных на флешку, а потом просто спокойно просмотреть ее дома. Вполне возможно, что среди клиентов Вертинского — Жданова окажутся знакомые люди, хотя с какой стати они там должны оказаться? Но если отбросить страх, а меня просто трясет от страха, то есть реальный шанс просто найти файлы с клиентами и их адресами и… познакомиться с ними лично.

— А дальше?

— А дальше мы пойдем к ним и скажем, что результаты их анализов поддельные. Или не поддельные, и чтобы они все проверили еще раз и в другом месте.

— А потом тебя застрелят прямо у дома, — хмуро подытожила Людмила. — Это не вариант, Лена. Это самоубийство.

— Тогда я эту картотеку отдам в Следственный комитет, — решила Голубева, — причем анонимно. Пусть сами разбираются, сил моих больше нет!

— Картотеку надо оставить у себя, — улыбнулась Людмила, — на случай, если Вертинский станет тебе угрожать, а вот копию можно и в Следственный комитет. А я напишу заявление на эксгумацию, потому что я уже не уверена, что Дима был действительно болен. И почему бы нам не скопировать картотеку в центре «Первая помощь»? Вдруг и там окажутся интересные факты?

— Да Вертинский меня туда и на пушечный выстрел не подпустит! — Лена ухмыльнулась. — Я сама ему рассказала, как проникла туда ночью, открыв дверь по старому коду. Олег умный, он давно уже сменил все пароли и сказал охране, чтобы меня ни под каким предлогом в Центр не пускали.

— Ну, тогда «От-кутюр» — действительно единственный шанс, — Людмила нагнулась и зачерпнула рукой воду. — Вот только…

— Давай хотя бы попробуем! — предложила Елена.

— Я думаю, что все данные хранятся на лазерном диске, а диск, скорее всего, в надежном месте. Может быть, в сейфе? — Людмила сделала паузу. — Тогда твои шансы добыть информацию вообще равны нулю.

— Нет, — уверенно возразила Голубева, — я не думаю, что диски хранятся в сейфе. В каком-нибудь шкафу — в самый раз. А где может находиться шкаф? Людмила, ты же светлая голова, подумай, в каком шкафу может храниться картотека?

— Не знаю! Мне кажется, ты просто потеряешь время… — Людмила отвернулась. — Напрасно все это… Давай вернемся домой, я напишу заявление на эксгумацию.

— Ну, тогда давай дождемся, когда Следственный комитет начнет разбираться с твоим заявлением, а я вдруг бесследно пропаду… — Лена хмыкнула. — Вертинский не идиот, он уже меня ищет, я уверена!

— Лена, а я поняла, почему Вертинский так не хотел, чтобы мы с тобой общались! — проговорила Людмила.

— Почему? — у Голубевой не было ни единого варианта.

— Потому что он знает, кто заказал моего мужа, и боится, что, начав общаться, мы сопоставим всю информацию и вместе докопаемся до истины, — Людмила обняла подругу. — Лена, твой Вертинской допустил ошибку.

— Какую? — Голубева напряглась, словно зная, что сейчас скажет Людмила.

— Он оставил тебя живой.

Голубева прикусила язык и отвернулась. Вода тихо журчала за бортом, они уже подплывали к пристани. Путешествие закончилось, а они за выяснением отношений так ничего и не увидели.