Мужская часть персонала удалилась, наступая друг другу на пятки. Осталась Маша за стойкой. Она смотрела на Черкасова, широко открыв рот.

– Вот это да, Алексей… – только и смогла она вымолвить.

– Спасибо, – засмеялся он. – Это лучшая оценка моей работы. У нас ведь все в силе, Маша? Мы договорились на послезавтра, помните?

– Да, конечно, – она закивала. – Все в силе, Алеша… ой, прошу прощения, Алексей…

– Алексей Макарович, – манерно задрал нос Черкасов, – по возможности, шепотом и с придыханием…

Машина сломалась в квартале от музея. Он убил на это несчастье остаток вечера! Двигатель не запускался, только пьяно «бормотал». Ложка дегтя в бочке меда вышла весьма горькой. Пришлось ловить попутку – ей оказался дребезжащий самосвал со щебеночного карьера в соседнем районе – и совать под нос несговорчивому водителю служебные корки. Тот подтащил на тросе заглохший «газик» к ведомственному гаражу, где завгар, еще не ушедший домой, схватился за голову.

– Служебные издержки, дорогой товарищ, – популярно объяснил Черкасов, – а в следующий раз понесешь ответственность, если опять подсунешь неисправную машину!

В одиннадцатом часу вечера, падая с ног от усталости, он доковылял до дома, поднялся на второй этаж и остановился в задумчивости перед дверью. Поколебался… и постучал в четвертую квартиру. Слепой открыл – он уже знал, кто это.

– Такой голодный, что переночевать негде, – пошутил Алексей. – Пустите бродягу на постой, Виктор? Есть, где упасть? Понимаю, что с женщиной вам ночевать было бы веселее…

– Да ладно, не до жиру, – пошутил в ответ сосед, закрывая дверь. – Конечно, Алексей Макарович, хоть всегда тут ночуйте. Сейчас накормлю вас, потом положу со всеми удобствами… правда, на полу.

– Отлично, – тихо засмеялся Алексей. – Мне дико повезло. А если серьезно, Виктор, то дело нешуточное, опасаюсь рецидива. Так что давай хорошенько запремся, проверим окна и ни шагу из дома. Будем отстреливаться, если что.

– Может, примем для храбрости? – поежился сосед.

– Христианство лучше прими, – посоветовал Алексей. – Говорят, кому-то помогает.

– Пробовал уже, – отмахнулся Виктор, – не помогло. Нет на этой земле бога. Торжество социалистической справедливости – есть. Гордость, что живешь в самой правильной стране – тоже есть. А вот бога – нет.

– А в других местах?

– Не знаю, Алексей Макарович, – вздохнул Виктор, – не был в других местах…

Ночь прошла сносно, только пальцы устали хвататься за рукоятку пистолета после каждого пробуждения. Болела голова, ломило кости.

Алексей пил чай из алюминиевой кружки мелкими глоточками, хмуро смотрел на подчиненных. И те смотрели на него – со скрытым страхом, с невольным уважением. Новость уже гуляла по коридорам правоохранительной системы. Подчиненные Черепанова с утра пораньше кинулись в музей составлять акты, заполнять протоколы.

– Ну, вы даете, Алексей Макарович… – уважительно пробормотал Вишневский.

– И ведь все втихую, никому не сказал, сгинул на весь день, а потом вернул украденную картину… – задумчиво проговорил Конышев с ревнивыми нотками.

– Он и сейчас не хочет говорить, куда мотался за Поленовым, – заметил Чумаков, – мышкует начальник. Но ладно, хоть что-то сделано. Практика – критерий истины, как говорится…

– Тайна следствия, – огрызнулся Алексей.

– Ага, а мы, оперативники, проводящие расследование, тут совершенно не при делах… Может, ты попутно выяснил, кто убил Лукьянова?

– Тот же, кто похитил картину.

– И этот таинственный субъект…

– Не знаю. Да серьезно не знаю, – раздраженно бросил Алексей, – чего пристали? Считайте, что мне повезло. Начальник выполнил работу подчиненных. А вы неплохо провели вчерашний день?

– Пристыдить хочет, – вздохнул Петров. – Мы тут пашем, дух перевести некогда…

– А сам два завтрака в столовой взял, – засмеялся Куртымов. – И что характерно, оба стрескал.

– И что? – вспыхнул Петров. – Задница не затрещит. Может, я не наедаюсь? Тебе какое дело до моих завтраков?

– Алексей Макарович, вы уверены, что поступаете правильно? – негромко спросил Гундарь. – Держите в тайне свои источники информации, важные аспекты следствия. Может, все-таки прольете немного света? Почему вы не хотите рассказать, где нашли картину? Мы можем выставить там засаду или что-то в этом роде…

– Ломается, как девочка… – еле слышно пробормотал Петр Антонович, надеясь, что его не услышат.

Но Алексей сегодня все слышал. Нервы были напряжены, чувства усилены.

– Ты не уверен в себе, Алексей Макарович? – спросил Конышев громче.

«Я не уверен в других», – подумал Алексей.

– Вы же не считаете, что кто-то из нас причастен к этим делам? – завершил ударную мысль Гундарь и сам испугался своих слов.

Люди замолчали. Сначала посмотрели на Гундаря, потом на Черкасова.

– Заметь, Егор, это ты сказал, – усмехнулся Алексей. – Лично я об этом даже не думал. Разве могут сотрудники правоохранительных органов быть причастны к зверским преступлениям?

– У меня с вами уже чердак дымится, – пожаловался Пашка Чумаков, – отказываюсь что-либо понимать…

– Где Дьяченко? – Алексей обвел взглядом присутствующих. Те пожимали плечами, прятали глаза. Только Конышев не стал прятать голову в песок, хотя и выглядел немного пристыженным.

– Не волнуйся, Алексей, отсутствие Дьяченко не связано с алкогольными мотивами… На этот раз точно не связано. Человек работает, предупредил, что хочет покопаться в архивах – есть у него одна задумка…

Звучало таинственно. И возникало подозрение, что в этой комнате секретничает не только он, Черкасов. Скоро вся группа разобьется на кружки по интересам.

– Ладно, всем за работу. Отправные точки неизменны: завод ЖБИ, происшествие в музее и два убийства, связанные с линейным отделом. А еще мне с Черепановым разбираться – боюсь, он на меня все городское руководство натравить собрался…

– Давай, выходи, хватит сопли жевать, – вытолкнул он Куртымова за калитку, мимоходом глянув на часы. Не за горами одиннадцать вечера, плыли черные тучи, усиливался ветер. За спиной в частном доме осталась девочка с острым носиком и большими глазами, маленькая жена, которую он вряд ли отважился бы назвать миловидной (но тут каждому свое), страх в глазах и ненужные вопросы…

– Я не сопли жую, – обиделся Куртымов, – а булочку. Не знаю, куда ты меня тащишь, командир, поэтому на всякий случай лучше перехватить… Может, скажешь, куда мы идем?

– Тут недалеко, – уверил Алексей, – минут за восемь добежим дворами. Навестим нашего коллегу.

Две фигуры растворились в темноте переулка и вскоре всплыли в противоположной от улицы Конармейской части частного сектора. Население уже спало, лишь кое-где лениво брехали собаки.