– Пока на месте.

– Где вы были с Финном?

– На старой каменоломне. Повеселились на скалах.

– А-а, – понимающе покивала мать. Подобное «наскальное» веселье, как известно, привлекало сотни людей с электрогенераторами и ящиками пива, которые возвращались домой по берегу на рассвете.

– Хотела бы я, чтобы моя головная боль была следствием такого вот веселья на скалах, но, боюсь, как бы я не подхватила простуду. Пожалуй, пойду прилягу.

Осилив лишь половину початка, Кейти вытерла салфеткой губы.

Потянувшись через стол, Миа взяла левую руку Кейти и внимательно осмотрела ее ногти.

– Сделала маникюр?

– На подарочный ваучер.

– Тебе идет, – сказала Миа, и за темными очками Кейти не могла разобрать выражение ее лица.

Закатав пижаму, Миа вытянула на лавке свои длинные ноги.

– Господи, как же хорошо наконец-то почувствовать солнце.

У Кейти вдруг появилось резкое желание раздеться до белья и полежать вместе с сестрой на весеннем солнышке с легким пьянящим коктейлем. У нее было такое чувство, что им уже долгие месяцы не удавалось поговорить.

Она принесла с веранды коврик для пикников и разложила его на траве.

– Может, я сделаю нам мохито? У мамы есть бутылка белого рома и свежая мята в холодильнике.

– Мне скоро надо назад в универ.

– Ты уезжаешь? Ты же только приехала прошлым вечером. И завтра – выходной. Я думала, ты останешься на весь уик-энд.

– У меня экзамены.

– И ты собираешься воскресным вечером заниматься?

– На концерт собираюсь.

Разочарованная, Кейти стала убирать со стола: счищая с посуды остатки пищи, она складывала тарелки стопкой, а сверху – приборы.

Шумная деятельность, похоже, стала раздражать Миа. Переместившись из-за стола на только что разостланный коврик, она задрала майку и вытянула руки вдоль тела.

– Неплохо бы помочь мне прибраться.

– Потом вытру посуду.

– Потом ты уедешь.

– До отъезда.

– Нет, Миа, сейчас.

Она, резко поднявшись, села.

– В чем дело – тебя что-то не устраивает?

– Мама все утро готовила, несмотря на свое неважное…

– Я ее не просила.

– Хорошо бы тебе хоть иногда предлагать свою помощь.

– Может, раздобыть для тебя что-то вроде значка отличия, типа «Образцовая дочь», а?

– Можешь получить скидку, если закажешь себе там же значок «Дерьмовая сестра».

Они негодующе уставились друг на дружку. Но потом Кейти заметила, как уголки губ Миа ползут вверх.

– У тебя на зубах кукуруза, – заявила Миа, и обе рассмеялись.

Оставив тарелки, Кейти подошла к коврику. Миа подвинулась, и они улеглись рядом. Кейти почувствовала запах шерстяной пряжи и сырой земли. Повернувшись на бок, она показала зубы:

– Все? Больше нет?

– Нет.

Бескрайнюю синеву небосвода стали нарушать появляющиеся облака, и Кейти подумала, что где-нибудь через час солнце может вообще скрыться.

– Собираешься на лето домой после выпускных?

– Мои соседки по комнате собираются в магистратуру. Может, и мне?

– В какой области?

– Наркотики. Проституция. Кражи. – Миа вздохнула. – Не знаю, Кейти. У меня нет какого-то грандиозного плана. – Она взъерошила пальцами волосы, и Кейти уловила исходивший от них запах костра.

– Хочешь, я посмотрю вакансии в своих источниках? Но они предполагаются в городе.

– Боже, от одной только мысли проводить лето в Лондоне мне становится дурно: деловые костюмы, офисные здания, душное метро.

– Семь миллионов лондонцев как-то с этим справляются.

– Может, мне провести лето в Европе?

Кейти рассмеялась.

– А что такого?

– И на какие же деньги? Ты на грани кредитного лимита и еще должна мне 500 фунтов.

– Благодарю за финансовую консультацию.

– Нет, правда, Миа. Мне бы хотелось поскорее вернуть свои деньги.

– Что, тебе не хватает твоей большой зарплаты, чтобы быть в центре внимания в твоем высшем свете?

Набежавшее облако закрыло солнце.

– Как ты порой резка.

– А ты слишком предсказуема.

Кейти встала и, расправив платье, направилась по лужайке к столу. Одной рукой она сгребла стопку тарелок, а другой взяла поднос с картофелем.

– А теперь ты намерена все убрать сама, чтобы выставить меня полной негодяйкой.

С похмелья Миа, как правило, бывала угрюмой, но порой еще и озлобленной. Кейти не удостоила ее ответом. Она вошла в дом, глаза ее постепенно привыкли к полумраку. На кухне пахло чесноком и розмарином, а по радио полным ходом шла какая-то пьеса. Счистив объедки в компостер, она поискала под раковиной жидкость для мытья посуды.

Миа вошла в кухню и со звоном водрузила на столешницу принесенный сервировочный поднос. Сорвав с себя темные очки, она дернула дверцу посудомоечной машины и принялась заталкивать в нее тарелки.

– Там чистая посуда – ее надо вынуть.

Вздохнув, младшая сестра принялась вытаскивать тарелки и с грохотом ставить рядом.

– Мама же спит.

– Ну конечно, я опять все порчу.

Кейти пустила в раковину горячую воду и брызнула туда жидкости для мытья посуды.

– По-моему, это нам уже не по возрасту, Миа.

– Что именно?

– Ссориться по пустякам. Мы с тобой видимся-то всего несколько раз в году. И мне это просто ни к чему.

– А мне ни к чему, чтобы ты указывала мне, как мне распоряжаться своими деньгами и как жить своей жизнью.

Кейти, качая головой, усмехнулась, и это лишь еще больше раззадорило Миа.

– Подумала о своем превосходстве, да?

Раздался стук в дверь, и в дом с радостно-простодушным приветствием вошел Финн. Однако его появление ни в коей мере не смутило воинственную Миа:

– Небось прямо упиваешься, когда слышишь о моем гребаном перерасходе или о моем «бездарном» будущем. А знаешь ли, Кейти? На черта мне твоя поганая офисная работа с твоей солидной зарплатой и с твоими претенциозными лондонскими обедами? Я вовсе не хочу быть на тебя похожей, потому что, когда я смотрю на тебя, на ум приходит лишь одно: мещанка.

Произнесенное слово неприятно отозвалось у нее в душе намеком на косность, ограниченность и узость мышления.

– Ну скажи, скажи что-нибудь! – Миа задиристо сверкала глазами. – Скажи, какая я сука!