— Занятно. — Доктор снял очки и положил их на стол. Глаза у него были светло-голубые, с темной радужкой, и я ощутила на себе слабое гипнотическое воздействие. Зная, как ему противостоять, я слегка расфокусировала взгляд, как учил меня отец, и уставилась доктору в переносицу. Кажется, он понял, что я ему противостою, поэтому отвел глаза и потер переносицу.

— Поймите, доктор, мне очень нужно найти хоть какую-то зацепку. Убили моего друга, русского художника. Потом убили его возлюбленную, а в больнице у доктора Бабинского умертвили соседку художника, видевшую убийцу. Сгорела мансарда с картинами моего друга. И мне кажется, это не последнее злодеяние. Преступника надо остановить!

— Но ведь это дело полиции, — сказал Бланш, — отнесите записку туда. Почему вы, слабая женщина, к тому же иностранка, занимаетесь этим самостоятельно?

А что плохого в стремлении помочь полиции? Просто я подумала: вдруг преступник знает об этой записке, и завтра у вас в больнице будет на одного покойника больше. Что тогда?

— Но среди пациентов моей клиники нет колдунов, зато многие из них неадекватно воспринимают действительность, то есть они сумасшедшие, если использовать обывательскую терминологию. И что прикажете делать? Подходить к каждому и спрашивать, не колдун ли он? Да от такого вопроса, к тому же заданного мной, у многих тут же начнется рецидив! Нет, мадам, на такое я пойти не могу! И не просите!

— Скажите, доктор Бланш, в вашей клинике лечились знаменитости? Может, автор записки имеет в виду одного из них?

— Конечно, лечились! Рассказав, я не нарушу врачебную тайну, так как сие известно многим. У меня обследовались Жерар де Нерваль[34], Шарль Гуно[35], но это было давно. В прошлом году, к великому несчастью для французской литературы, в моей больнице скончался Мопассан. Более знаменитых, чем Мопассан, я и не припомню. Все больше буржуа да ремесленники — я принимаю в больницу каждого, невзирая на титулы. Так что, боюсь, ничем не смогу вам помочь, мадам Авилова.

— Что же мне делать? — растерялась я.

— Вот что, — неожиданно предложил Эспри Бланш, — через четверть часа у нас вечерняя прогулка перед ужином. Я придерживаюсь мнения, что свежий воздух полезен для укрепления нервов и аппетита. Поэтому все больные выходят в сад. Погуляйте по аллеям, авось кто-нибудь и окажется вашим «колдуном». Вас устраивает мой совет?

— Конечно, устраивает, — ответила я. — Большое спасибо, доктор Бланш.

Я вышла из здания и повернула на главную аллею, чтобы заняться наконец тем, ради чего я приехала сюда с другого конца Парижа.

Медленно идя по дорожке, я беспрестанно вертела головой по сторонам, пытаясь в попадавшихся мне навстречу людях увидеть черты, присущие колдуну. Что это может быть? Нос крючком? Седая борода до пояса?

Пациенты клиники доктора Бланша неспешно прогуливались, разговаривая друг с другом, сидели на траве, на скамейках, установленных вдоль аллей, и на первый взгляд ничем не напоминали душевнобольных.

Устав ходить, я опустилась на массивную скамью с бронзовыми подлокотниками. Спустя несколько минут на ту же скамью уселся чудовищно толстый лысый мужчина в сером потрепанном плюшевом халате и пижамных брюках. Он посмотрел на меня исподлобья, насколько позволяли ему три подбородка, и произнес писклявым голосом:

— Добрый вечер, мадам! Прошу прощения, мы не представлены. Барон Жером Сент-Этьенн-дю-Мон. Прогуливаюсь тут для моциона.

— Позвольте, но Сент-Этьенн-дю-Мон — это церковь, — сказала я.

— Верно, — важно кивнул он. — Это я построил. Меня подвигла на это святая Женевьева. Мы с ней вместе отражали нашествие гуннов на Париж. Это было в 451 году от рождества Христова. Вы слышали об этом?

— Да-да, — поспешно ответила я важному господину. Мне стало как-то неуютно. — Вы живете здесь?

— У меня роскошные апартаменты, и я готов пригласить вас к себе! Пойдемте, я покажу вам раку святой Женевьевы. Она у меня стоит на каминной полке.

— Спасибо, но я очень спешу, — ответила я. Кто знает, что может прийти в голову душевнобольному? — Дело в том, что я ищу колдуна. Он тоже живет здесь. Вы, барон, случайно не знакомы с ним?

— Мадам, — торжественно произнес он, глядя куда-то вбок и словно прислушиваясь к себе. — Я вас поздравляю, вы ненормальная! Вам надо обязательно взять сеансы душа Шарко у доктора Бланша. Неужели вы не знаете, что колдунов нет? Их спалили гунны!

— Может, кто-нибудь остался?

— Нет! — отрезал он. — У нас есть Наполеон, две девы Марии, алхимик, Навуходоносор, а колдунов нет. И не было никогда! Говорят же вам, мадам, — гунны!

— А где мне найти алхимика? — спросила я, сообразив, что Наполеон и Навуходоносор колдунами быть не могут, а уж девы Марии тем более. К тому же Андрей писал мне, что познакомился с алхимиком.

— Барону не пристало интересоваться разным сбродом. — Он тяжело поднялся со скамьи и выпятил живот. — После ужина жду. Советую не опаздывать, мадам.

Не дожидаясь ответа, толстый пациент доктора Бланша повернулся ко мне спиной и пошел по аллее нагуливать аппетит перед ужином.

Обрадовавшись, что общение с психически ненормальным «бароном» закончилось вполне мирно, я поспешила в кабинет доктора Бланша. Он сидел за столом и что-то писал.

— Это опять вы? — недовольно произнес он, снимая очки. — У вас такое состояние, что я бы порекомендовал вам душ Шарко и настой валерианы. Вы возбуждены, и мне не нравится этот тремор.

— Спасибо, доктор. Один из ваших пациентов сказал мне то же самое, — запыхавшись, ответила я. — Только один вопрос: кого в вашей клинике называют алхимиком?

— Алхимиком, алхимиком… — пробормотал Бланш. — Вот, нашел! Жан-Люк Лермит, шестидесяти лет, госпитализирован с диагнозом «острая аменция»[36]. Пьяница, поклонник абсента, страдает эпилептическими припадками и галлюцинациями. Когда его привезли в коматозном состоянии в больницу, у него в руке была зажата ложечка с прорезями, через которую растворяют сахар в этот убийственный напиток!

— Могу я с ним поговорить?

— Вы с ума сошли! Ни в коем случае! Больные после ужина должны спать, а не нервировать себя ненужными разговорами. Я запрещаю! Уходите, мадам! У меня и без ваших бредней забот хватает.

Несолоно хлебавши, я повернулась и вышла. На сегодня достаточно. Мне оставалось понять, где здесь можно позвать фиакр…