− Нет, ты что! Пап, ты-то тут при чем.

− Очень даже причем. Это же я…. воспитал такую бесхребетную неблагодарную дрянь.

Эти слова были громче, чем пощечина. Кровь со скоростью света отхлынула от моего лица и, казалось, даже сердце мое перестало биться на миг. Я несколько раз раскрыла и закрыла рот, словно рыба, выброшенная на берег, пока мой папа… самый добрый и смешливый папа смотрел на меня с таким отвращением, будто перед ним была не я, а размазанная ботинком по асфальту склизкая пиявка.

− Из всех своих детей я всегда больше всего переживал за тебя. Ни красоты… ни таланта, ни характера. Такие не живут. Просто потому что не выживают. − Продолжил он и каждое слово, сказанное моим отцом, острым лезвием полосовало мое и без того кровоточащее сердце. − Все в этой жизни устроились, Алисонька. Все. Даже Игорь, со своим разводом. Он ведь не все ей отдал, этой своей суке бывшей. Далеко не все! У Славы бизнес, у Вики богатый муж, Алена сама не дура. А что же ты? − спросил он, подавшись вперед, сверля меня взглядом, от которого почва ушла у меня из под ног.

− Я… й-я?

− Ты − пустое место. Никто. И вот, у тебя появился шанс стать кем-то, обрести и свое счастье, отправиться в приключение всей жизни. И что ты сделала с ним? Вместо того чтобы идти и в ногах валяться у мужчины, который мог бы вознести тебя, серую и невзрачную, выше облаков? Ты приползла сюда, ко мне, жаловаться на то, что какой-то твоей подруге за разовое раздвигание ног заплатили больше, чем она за всю жизнь заработать смогла бы? И правда, горе-горькое, с какой стороны ни посмотри! Только вот даже у нее, у Катьки твоей все сложилось… а что же ты? Богатый, красивый, умный − а ты нос воротишь? И за что? − расхохотался он. − За кислую девственность свою держишься?

Я открыла рот, отчаянно желая оправдаться, но вдруг что-то будто заклинило в моей челюсти, не позволяя его закрыть. Я остолбенела из-за тяжелого, кувалдой обрушившегося на мою голову осознания, что мой папа, человек, которого я сколько себя помню любила искренней беззаветной любовью… просто не мог сказать мне таких слов и уж тем более знать о предмете нашего спора с Айтварисом!

− Кто ты? − просипела я, вновь обретая контроль над своим телом.

− Я? Твой отец, неужели не видишь? − рассмеялся человек напротив меня. Громко и зло, так, как мой папа никогда бы не стал. − Кто бы еще стал открывать тебе глаза на твою же глупость? Я забочусь о тебе, милая. Неужели не видно?

− Сволочь…. что ты сделал с моим отцом?! − прокричала я, вскакивая с места и бедром задела поднос с заварником и чашками − мамин любимый сервиз с душераздирающим звоном и треском разбился, ударившись о камни под нашими ногами.

Некто, напяливший на себя его облик, противно оскалился и внезапно в совершенно несвойственной моему папе манере откинулся на спинку скамьи и закинул ногу на ногу.

− Ничего из того, что, возможно, хотел бы. − Ответил он и кожа на его лице стала тлеть, словно подожженная бумага, возвращая самозванцу его истинный облик. − Но стоит ли о том беспокоиться, когда у нас столько времени впереди?

От этой мысли мне становилось особенно тепло.

Конечно, Люц понял, что это не Алиса, но, как я и ожидал, не стал вести себя как придурок. Не тронул Катю. Это из меня он потом душу попробует вытрясти, но тоже ничего не докажет.

Что вообще я? Я приказал, а девки взяли и переиграли, что с меня, дурака, возьмешь? Ха!

Мне было весело, как никогда. Я с трудом не разбрасывал широкие улыбки по хоспису. Там все были такие мрачные, точно бы не смогли понять, что это со мной не так.

Мой юрист, тоже демон, кстати, быстро явился к главному врачу и помог оформить все бумаги. Катя даже глазам своим не верила.

− Ой, это же такие… такие деньги…

− Ничего, Катерина, отработаете, − говорил я, все подписывая, и все же улыбался.

Разве ж я не молодец?

Оформив все бумаги, я решил хоть посмотреть на этого молодца. Бумаги все подписаны. Катя еще не верила, что все так решилось. Я оставил ее перечитывать бумаги, а то при мне она точно не сможет сосредоточиться, все же красный змей − это не то, к чему можно привыкнуть. Хотеть меня будет всяк на меня смотрящий во веки вечные, а ей надо о бумагах подумать.

− Так-так… кто же ты, Кирилл, − бормотал я, выходя к палатам, а тут, смотрю, по коридору прямо мимо меня летит Алиса, даже не замечает, но разве могу я ее упустить?

Тут уже я приосанился, улыбнулся, пуговку верхнюю расстегнул. Секс я или где?

− О, ласточка! А ты откуда здесь? — спрашиваю я, привлекая ее внимание.

Она мгновенно остолбенела. Проняло, кажется, девку! Наконец-то!

Обернулась, посмотрела на меня так, что от энергии в жар бросило. Да, детка!

Я шагаю к ней, она с дрожью идет ко мне. Если это нетерпение, то я уже готов подумать, как тут можно снять палату на сутки…

− А мы тут с Катенькой дельце одно обстряпали, − говорю я, чтобы точно не было места для ревности.

Алиса ведь захочет моей верности, а я… ой, ну давайте честно, за чувство свободы от голода я мурлыкать на ее коленках согласен!

− Да как ты… − внезапно вскрикнула она и набросилась на меня с явным намерением отлупить!

Нет, ну женщины меня, конечно, били, подлецом называли, когда я из них все соки выпивал и хотел уйти. Проклинать меня грозились, сковородки, мечи метали. Одна вообще ядовитую змею кинула, но там я всегда этого ожидал, понимал, был готов, а тут даже растерялся. Она мне шею поцарапать успела, пока я изловчился и поймал ее руку, не давая портить еще и лицо.

Стоило бы возмутиться, но я только смотрел на нее растерянно.

− Мышь, ты чего?!

Вместо ответа она извернулась и хлестко ударила меня по лицу другой рукой, заставляя окончательно обалдеть. Я ведь уже почти сутки хороший, так какого драного презерватива ей не так!?

− Алиса, да что случилось? — спрашиваю я, стараясь понять хоть что-то.

Может, тут совсем нельзя улыбаться, даже своим лю… просто своим женщинам?

− Ты еще смеешь спрашивать?! − крикнула она на меня.

Мне хотелось нервно хохотнуть, потому что я совсем ничего не понимаю.

− Слушай меня, Айтварис, демон ада, − внезапно заявила Алиса, угрожая мне пальцем, − не смей приближаться ко мне или моим близким! Потому что, клянусь своей бессмертной душой, которую ты так желаешь, если еще хоть раз увижу тебя где бы то ни было − я сдохну, но найду способ изгнать тебя обратно в ад!

У меня от такого заявления даже дар речи пропал, а она оттолкнула меня и побежала прочь.