я умею развлекаться. — Рэй выпустил меня, и голос его сделался жёстким. — Но пришла пора работать. Раз интимные моменты на простынях откладываются и ты собираешься молча изнывать от страсти, перейдём к делу.

Он сделал жест, и я вслед за ним опустилась в высокий мягкий мох, не отрывая взгляда от чёрных лепестков хизеи.

— Мне предстоит отправиться на задание, — произнёс Рэй. — Хата я возьму, разумеется, но мне нужна ты. Мы отправляемся на следующее утро после семейного ужина, так что напиваться не советую.

— И не собиралась. Что за дело?

Рэй вздохнул:

— Оно касается кое-кого, кто был мне очень дорог. Это всё, что я пока тебе скажу.

— Ну хорошо. — Я хмурилась всё сильнее. — Но всё это ты мог бы сказать мне в кабинете и не приводить сюда.

Вместо ответа Рэй долго смотрел на хизею.

— Джейен долго выращивал их, — тихо сказал он. — Золотые и белые, но никогда — чёрные. Чёрная ему так и не далась. А мне — да. Может быть, потому, что я всё время думал о нём?

Чёрные лепестки хизеи затрепетали, я вдруг поняла.

— Наше задание… оно касается Джейена.

— Да. — Рэй очень серьёзно посмотрел на меня. — И я не могу его подвести. Что угодно, только не это.

Закатное солнце над нами померкло. Сумерки начали сгущаться, и лепестки ланолии замерцали, будто чувствуя преддверие ночи.

Рэй повернулся ко мне, протянул руки и взял мои ладони в свои.

— Я не собираюсь рассказывать тебе суть задания сейчас, — промолвил он. — Я ещё не сошёл с ума. Но когда ты узнаешь, ты не расскажешь никому. Никогда. И тем более — своему отцу.

— Ты думаешь, я тебя предам? — спросила я негромко. — Я храню твои тайны.

И тайны отца. На мгновение у меня заныло в груди: к этому времени я могла уже выдать отца Рэю, и тогда Рэй был бы в куда большей безопасности, чем сейчас. Если отец нарушит слово и нападёт…

Но ведь отец никогда не лгал мне раньше. Недоговаривал, но никогда не давал лживых обещаний, не врал в лицо. А выдать отца Рэю значило погубить его. Я выбрала выход, который оставлял обоих живыми… верно? Но маленькое свербящее чувство говорило мне, что где-то я всё равно совершила ошибку.

Я сжала губы.

— Я никому не скажу.

Руки Рэя сжали мои пальцы до боли. Я едва не вскрикнула.

— Даже если от этого зависит его будущее? — резко спросил Рэй. — Тайна, которая чудовищно для него важна? Его самое заветное желание, его мечта, подарок, какого ему не мог бы сделать никто? Ты даже близко не осознала, о чём я тебя спрашиваю. Подумай очень, очень и очень хорошо. Ты настолько на моей стороне, Фаэль Рише?

Я потрясённо смотрела на него. Секрет, за который мой отец, очевидно, отдал бы левую руку. Отдал бы обе руки: вряд ли он дорожил телом лорда Нила так уж сильно.

— Почему я? Почему не Зеро?

— У меня нет другого напарника, которому я мог бы довериться. Никого, кто не выдал бы меня империи. Только ты.

— Эта тайна важна для империи? То есть ты обманываешь императора?

— Да, — просто сказал Рэй. — Но вреда это никому не принесёт. Представь, что есть люди, которым хочется жить вдали от интриг сиддов. Жить, не совершая преступлений, жить так, словно они умерли, так, словно их никогда не существовало. Если о них узнают, их убьют. Я хочу, чтобы они жили.

— Как необычно, — севшим голосом сказала я. — Милосердие, Рэй? От тебя?

— Тебя это так удивляет?

— Немного.

Рэй со вздохом покачал головой:

— Похоже, ты совсем меня не слушала. Агент имперской разведки в каждую минуту ожидает чего угодно. Самого худшего — и самого лучшего. И помнит, всегда помнит…

— Что всё, что он слышит, может быть ложью.

— Верно. А теперь, — отрывисто сказал Рэй, — разговор о хизеях, сентиментальности и моей семье закончен. Мне нужен твой ответ. Ты способна поставить мою тайну превыше всех интересов отца?

В подземном саду стемнело, и цветы ланолии вокруг нас светились особенно ярко. Золотые споры пролетали над хизеей, и матовое сияние вокруг неё зачаровывало. Но мы смотрели лишь друг другу в глаза, и руки Рэя всё ещё сжимали мои. Один палец лежал на моём запястье, словно он, как я когда-то, проверял мой пульс. Холодно? Горячо? Лгу ли я или моё спокойствие — признак того, что я говорю правду и только правду?

Впрочем, за эти недели я научилась унимать биение сердца и принимать бесстрастный вид, когда это требовалось. Возможно, Рэй даже не заметит разницы. Я невесело улыбнулась. Но это было неважно. Потому что на моей стороне, как обычно, была искренность.

Я легко прошлась пальцами по ребру его ладони.

— Я скажу тебе ровно то, что сказала раньше, — просто сказала я. — Я с тобой, Рэй. Я никогда тебя не предам.

Взгляд Рэя вдруг вспыхнул с такой силой, что я чуть не задохнулась. Он смотрел так на меня лишь один раз: когда мы в первый раз занимались любовью. Но тогда, я знала, это было наполовину ложью, наполовину ролью, которую он играл, и лишь на малую часть — искренним чувством. Сейчас же… сейчас же солнце, сияющее в его глазах, было настоящим. Для меня.

— Хорошо. Мы отправляемся послезавтра. — Короткая пауза. — И спасибо тебе.

Я кивнула. И вдруг, повинуясь какому-то инстинкту, словно барьеров между нами больше не существовало, подалась вперёд и поцеловала Рэя в губы.

Его глаза распахнулись в неподдельном удивлении, губы дрогнули, и я тихо засмеялась, углубляя поцелуй. Мои руки сомкнулись вокруг его шеи, поглаживая шелковистую кожу на выступающей косточке, и я наконец-то почувствовала, как Рэй целует меня в ответ. Очень мягко, почти бережно. И глубоко, так, словно я принадлежала ему и он наконец-то понял и принял это. Так, словно его губы говорили мне, что он будет помнить меня и через полтора года, и через десять, даже если я отвернусь от него навсегда.

Наверное, это тоже была маска. Но прямо сейчас мне было всё равно.

Когда мы оторвались друг от друга, в его глазах вновь плескались золотые искры. И прямо сейчас мне было от них очень тепло.

— Когда ты говорил о наших отношениях через полгода, — прошептала я, — это звучало, будто мы настоящая пара. Не два агента, не временные любовники, но связь из тех, что длятся всю жизнь. Почти семья.

Лёгкая улыбка.

— Вы уже моя семья: ты, Хат и Зеро. Ты не заметила?

— Серьёзно?

— Ну, если считать Вейру плохо воспитанной