Во многом проблема в том, что родители приучают детей с раннего возраста воспринимать мир как прекрасное и безопасное место, а когда те взрослеют, то сталкиваются с несправедливостью, конкуренцией и рыночной экономикой. Многие потом от разочарования уходят в депрессию или страдают тревожностью, некоторые начинают отстаивать свое право на собственный замкнутый мир и стремятся к социальной справедливости в отдельно взятой ячейке общества.

По мнению Хайдта и Лукьянова, все это приводит к тому, что сейчас в развитых странах, в первую очередь, в Соединенных Штатах, все более распространяется крайняя форма политкорректности – идеология «сейфтизма» (от слова safety – безопасный), которая гласит, что людей, даже взрослых, нужно защищать от любого дискомфорта и несогласия, поскольку несогласие часто фактически является микроагрессией, оскорблением и вызывает у человека чувство дискомфорта или даже сильный стресс.

Американские социологи Брэдли Кэмпбелл и Джейсон Мэннинг в своих исследованиях приходят к аналогичному выводу. В культуре виктимности любой конфликт или даже выражение мнения, с которым человек не согласен, часто рассматривается как проявление угнетения и социальной несправедливости. При этом в таких случаях работает правило «если ты почувствовал себя оскорбленным – значит, оскорбление действительно произошло». Но, что самое поразительное, сторонники «сейфтизма» любое другое поведение, кроме как агрессора или жертвы, не рассматривают в принципе. Третьего не дано, а если кто-то пытается отрицать столь «очевидный» факт, он занимается обесцениванием и виктимблеймингом (несправедливым обвинением жертвы в провокации агрессии).

Психолог Стив Мараболи уверен, что «мышление жертвы» ослабляет потенциал индивидуума и негативно сказывается на всей взрослой жизни человека. «Не принимая личную ответственность за обстоятельства своей жизни, мы значительно снижаем нашу способность их изменить», – пишет он. Это неудивительно: ведь для человека «культуры виктимности» каждый контакт с другим членом социума воспринимается как потенциальная угроза, то есть событие, которого стоит по возможности избегать. Такое отношение к окружающим другие люди, конечно, чувствуют, и это негативно отражается на жизни человека, ассоциирующего себя с «жертвой».

Конечно, защита от оскорблений – это правильно и важно. Но, как известно, «невозможно оскорбить того, кто сам не хочет оскорбиться». В итоге в современном обществе сейчас распространяется совсем другая тенденция: «оскорбительным» постепенно начинает считаться все, что угодно. В некоторых американских университетах даже вопрос «откуда ты?», заданный афроамериканцу или азиату, теперь считается микроагрессией, потому что якобы может подразумевать, что приезжему «здесь не место».

Как следствие, коммуникации в обществе затрудняются, так как коммуницирующие общаются очень осторожно, постоянно опасаясь хоть чем-нибудь задеть друг друга. Это понимают и сами граждане. Так, по данным американского Института Катона, 71 % жителей США считают, что политкорректность и сейфтизм затрудняют коммуникации и дискуссии вокруг важных проблем, что необходимо для нормального функционирования любого социума.

Получается, что политкорректность, принятая обществом ради решения ряда социальных проблем, не только не решает их, а, скорее, усиливает. Хайдт и Лукьянов отмечают, что за последние десять лет количество попыток сорвать лекции неугодных спикеров или отозвать приглашения выросло в три раза, а за высказывания или неосторожные шутки, которые раньше никому не показались бы оскорбительными, университетских преподавателей увольняют и травят в социальных сетях.

Впрочем, исследование Хайдта-Лукьянова и подобные ему вряд ли можно считать мейнстримом. Политкорректность и борьба за гендерное равноправие распространены повсюду в демократических странах, и это проявляется повсеместно, хотя иногда происходят и курьезные случаи. Так, газета «Financial Times» в 2019 году добавила в административную панель своего сайта сервис, алгоритмы которого анализируют текст статьи и предупреждают журналистов, что в публикации слишком много цитат от мужчин (сейчас в «Financial Times» соотношение цитат мужчин и женщин около 80 % к 20 %). Проблема в том, что среди экспертов-финансистов женщин в принципе значительно меньше, чем мужчин. Однако, это не было принято разработчиками сервиса во внимание, особенно учитывая тот факт, что, по статистике, женщины кликают на статьи с изображением женщин чаще, чем на статьи с цитатами мужчин.

Иногда все это приводит к неожиданным, подчас противоположным, результатам. Bloomberg отмечает, что в последнее время, чтобы не испортить себе карьеру из-за обвинений в харрасменте, многие американские «белые воротнички» были вынуждены изменить свою модель поведения. Они стали избегать женщин на работе, перестали селиться рядом с ними в отелях во время командировок, стараются не выбирать себе места в самолете рядом с женщинами. Менеджеры американских корпораций даже не приглашают их, как раньше, пообедать или поужинать, чтобы обсудить какие-то дела или просто послушать офисные сплетни. И, как пишет Bloomberg, эта искусственная изоляция стала негативно сказываться на карьерах милых дам.

По наблюдениям журналистов, карьерный рост женщин в США замедлился после жестких публичных кампаний типа #metoo, скандального дела Харви Вайнштейна и вала аналогичных судебных дел «за сексуальные прегрешения давно минувших лет». Вице-президент Соединенных Штатов Майкл Пенс выразился по этому поводу однозначно: «Я избегаю обедать наедине с любой женщиной, кроме своей жены».

Подобная ситуация может начать косвенно влиять и на снижение рождаемости, так как все большее число обеспеченных людей предпочтут «отсутствие рисков в одиночестве». Журналисты Bloomberg приводят мнение одного из американских топ-менеджеров, пожелавшего остаться неназванным: «…Даже просто нанять женщину на работу в наши дни – это риск с неизвестными последствиями».

Подливает масла в огонь взаимоотношений полов и Facebook, недавно опубликовавший новые правила поведения в соцсети. Теперь в Facebook запрещены откровенные фотографии, упоминания секса или намеки на него (в пример приводится невинная с виду фраза «хочу развлечься сегодня вечером») и любые предложения сексуального характера. Решать, какой именно контент подпадает под данные категории, будут модераторы. Вслед за Facebook идет Instagram, и таких примеров становится все больше.

Только представьте себе, какой будет спрос в случае массового выхода на рынок человекоподобных машин. Учитывая вышеописанные тренды, общество, безусловно, оценит удобство «безрисковых социальных коммуникаций». Ведь робот никогда не заявится к бывшему партнеру с адвокатами и никогда не обвинит в харрасменте (неважно, женщина вы или мужчина).

Конечно, о жертвах насилия нужно заботиться, а расизм, социальное и гендерное неравенство действительно существуют и довольно распространены даже в современном мире. Но, по меткому выражению писателя и философа Григория Померанца, «дьявол начинается с пены на губах ангела, вступившего в бой за святое и правое дело». К тому же, как читатель уже мог убедиться, мир подчиняется исключительно законам социально-технологической эволюции, вне зависимости от воли людей, и справедливым на самом деле его назвать сложно.