— Давай-ка ты мне всё расскажешь, — вздохнув,проговорил он, устраиваясь рядом.

— Что? — не поняла я.

— Всё, — пожал он плечами. — Чувствую, у тебяот отца родного появилось много секретов, а я всегда считал, что мы друзья.Разве нет?

— Да брось ты, папа, — смутилась я. Отец поднялся,шагнул к столу.

— В “дипломате” на дне была записка. В ресторане, когдапересчитывали деньги, на нее не обратили внимания, потому что нижние пачки невынимали. Хочешь взглянуть?

— Да… — пролепетала я, теряя уверенность. Папа протянулмне листок, и я прочитала: “Ты молодец, Машка”. А потом заревела,горько-горько, потому что выходило, что, когда Сашка отдавал деньги, он ужезнал, что я его обманываю, и в ресторан пришел вовсе не для того, чтобыувеличить счет в свою пользу. А я его выгнала… Отец меня обнял, а я завопила:

— Папочка, я так его люблю, а он опять удрал.

Сашку искали неделю, но он точно сквозь землю провалился.Устроили засаду в ресторане: я искренне надеялась, что Багров здесь появится.Не такой Сашка человек, чтобы после поражения, даже самого сокрушительного,собравшись с силами, не нанести ответный удар.

Но прошла еще неделя, а Багров по-прежнему не появлялся. Ясидела на работе, таращилась в окно и думала о нем. Вошла Юлька и села рядом.

— Вернется, — сказала она тихо. — Вотувидишь.

— Нет, — покачала я головой. — Он и в прошлыйраз не хотел возвращаться, и сейчас… Я дура, должна была ему сказать… — В этомместе я разревелась так, что произносить слова стало затруднительно. Юлька тожезаревела, и мы еще минут пятнадцать орошали друг друга слезами. Потомвысморкались и выпили чаю.

— Машка, — не глядя на меня, сказала Юлька. —Мы с твоим отцом решили расписаться. Он собирался с тобой поговорить… Ты непротив?

— О Господи, конечно, нет. Я рада, честно. — И мыопять обнялись, Юлька меня поцеловала, тут дверь открылась, и вошел папа.

— Чего это у вас вид такой? — поднял онброви. — То ли ревели, то ли смеялись до слез…

— Папа, — сказала я, поднимаясь емунавстречу. — Я так рада за тебя. Поздравляю… — Я обняла его и поцеловала,а он смущенно ответил:

— Как думаешь, не смешно на старости лет?

— Не смешно, — покачала я головой. — Этоздорово, честно. Я очень рада за вас, и вообще вы молодцы.

— Я очень люблю тебя, — сказал отец. — Ичестно скажу, немного боялся, что ты… не поймешь, что ли…

Я выдала улыбку и сказала, стараясь выглядеть независимой:

— А тебе не кажется, что мне давно пора перестать бытьпапиной дочкой?

Сидеть и смотреть в окно вскоре сделалось совершенноневыносимым, и я уехала в Италию. Юлька было собралась со мной, но я ееотговорила: нянька мне не нужна, а ей надо быть рядом с мужем. Они с папойпришли меня проводить, и я долго смотрела им вслед, не скрою, с завистью.Хорошо им…

Подружка с папой очень настойчиво звали меня переехать кним, но я отказалась: у них семья, и слава Богу… хотя у меня тоже семья: отец,Юлька, еще есть друзья, работа… и вообще, у меня есть все…

С такими мыслями в Италию лучше не ездить, это я понялаочень быстро. Исправно пялясь на великие творения прошлого, я тихонько зевала иждала, когда отправлюсь домой, а вернувшись, в первый же день вышла на работу,должно быть, для того, чтобы снова смотреть в окно.

Вошел Максим, мы немного поговорили, и он сказал, кивнув набумаги:

— Убери в сейф.

Сейф по-прежнему был пуст, только записка, оставленная мнойдля Сашки, радовала глаз. Я взяла ее, хотела швырнуть в корзину и тут выпучилаглаза. Моим почерком было написано: “Сашка, я тебя люблю”, а внизу стоялаприписка:

"Я тебя тоже люблю”. Я осела в кресло и вдруг завопилана весь ресторан:

— Ну, Багров!.. Я тебя убью, честное слово!

Он позвонил на следующий день. Сказал весело:

— Привет, Машка. Как отдохнула?

— Плохо.

— Что ж так? Италия страна неплохая.

— Неплохая, если б рядом был ты, а одной она мне непонравилась. Ничего там нет хорошего.

— Ну и правильно. Дома-то завсегда лучше… Я соскучился.Приходи на свидание, а?

— Приду. А куда надо идти?

— Да неподалеку от твоего дома. Кафе на Вяземскогознаешь? Вот туда и приходи.

— Когда?

— Сейчас. Я тебя жду.

— Уже бегу, Сашенька, — обрадовалась я.

— Бежать не надо, — заявил он серьезно. — Яникуда не тороплюсь, готов ждать всю жизнь, если ты за полчаса доберешься.

Добралась я значительно быстрее. Стремительно вошла в кафе ис изумлением огляделась: кафе было почти пустым, трое молодых людей сидели вцентре зала, да у окна, спиной ко мне, какой-то милиционер. Я слабо охнула иуже собралась реветь, тут милиционер оглянулся, а я слегка присела, потому чтоэто был Багров.

Он лучезарно улыбнулся и поднялся навстречу, и я нанегнущихся ногах направилась к нему.

— Что это? — кивнула я на форму, лишь толькосмогла вернуть себе дар речи.

— Как что? — удивился он. — Я ж тебе сколькораз говорил, что работаю в милиции.

— Перестань врать, — зашипела я. — Я все протебя знаю. Зачем этот маскарад?

— Не маскарад вовсе, — обиделся Сашка, извлек изкармана удостоверение, и я выпучила глаза.

— Это подделка? Сашка поморщился:

— Ну что ты в самом деле?

— Как же тебя взяли? Ты же жулик из жуликов.

— Кто это сказал? — удивился он.

— Ничего и говорить не надо, без того знаю, —нахмурилась я и тут услышала:

— Привет, — повернула голову и увидела Юльку.

— Привет, — ответила я с улыбкой и спросила:

— Ты здесь какими судьбами?

Юлька растерянно посмотрела на меня, на Сашку, ткнула в негопальцем и сказала:

— Так ведь он звонил…

— Звонил, — кивнул Багров. — Садись…

Юлька села, а я нахмурилась.

— А чего это ты так вырядился? — додумаласьспросить подружка.