— из срубленного куска дерева и намотанной сверху тряпки. И раздумывая над тем, зачем он ему, она понаблюдала, как он подошёл к маяку, после чего поджёг факел откуда-то взявшейся у него зажигалкой.

И Ева бы удивилась факту зажигалки у него в руке, если бы не одно но, на которое она заворожённо смотрела, еле проговорив…

— Так маяк… это аномалия?..

Глава 25

Большой каменный маяк, что мгновение назад выглядел, пускай и старым, но совершенно целым, теперь стал совершенно иным — камни, из которых он построен, разрушились, покрошившись и упав вниз; в стенах множество трещин и одна особенно огромная, расходящаяся почти от одного края до другого; а металлическую дверь вовсе можно увидеть, если только особо старательно приглядеться, потому что большая её часть погребена под плотным слоем снега.

Даже просто увидеть в чём-то столь резкие изменения — это нечто пугающее, странное и ненормальное — то, от чего хочется побыстрее сбежать куда-то подальше, стараясь более не вспоминать это никогда. Однако на этом ещё всё не заканчивается — этот и без того сильный контраст усугубляется между старым видом маяка и новым особенно сильно из-за одной особенности аномалии, которая как-то связана с этим маяком. Вернее с тем, что от него осталось.

И это особенность — факел. А если быть точным, то свет испускаемый им. В местах, до которых он достаёт, произошли изменение, а вот до всех иных мест — нет.

Из-за этого большая часть маяка выглядит как прежде — целой и величественной, а малая, находящаяся прямо перед ними, — выглядит так, как впрочем и должна выглядеть после ядерной войны. По крайней мере, так считает девушка, одновременно заворожённо и пугливо смотря на маяк.

«Хотя нет. Если бы ядерная война была совсем недавно и ни одна из боеголовок не ударила бы близь к этому месту — такое состояние было бы вполне нормальным для этого маяка. Но это ведь не так. С войны прошло уже более чем сто лет… за это время маяк не то что быть едва разрушенным должен — от него вообще не должно было ничего остаться, кроме груды камней и металла. Тогда как такое, блять, вообще возможно? Свойство аномалии? Маловероятно. Судя по всему, эта аномалия относиться к ментальному типу, а значит — лишь плавит мозги, создавая иллюзии. Конечно, она может быть смешанного типа, но это уже огромная редкость — насколько я помню, за всё время таких было найдено единицы. Разумеется, официальным данным нехер верить — там всегда, мягко говоря, немного пиздят для выставление имеющейся ситуации в более выгодном для своей стороны свете. Однако не думаю, что эти данный сильно далеки от правды… Так, стоп. А зачем я вообще об этом думаю? Меня же это никак не касается. Я ведь нахожусь тут, снаружи, вне этой аномалии, и как-либо взаимодействовать с ней мне не нужно. Об этом стоит беспокоиться разве что…»

— Пха… — неожиданно тихо усмехнулась она, — ха… Ха-ха-ха… — засмеялась она чуть громче и не в силах остановить это, закрыла рот рукой. — ХА-Ха-ХА-Ах-ХА-ХА!.. — согнулась от пробившего её смеха, что никак не унимался. — Только подумать… ХА-ХА-ха-ха-ХА-ХА!.. они думали, что это укрытие… ХА-ХА-ХА-ХА!.. что они — спасутся, а я — останусь умирать… ХА- ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!! А в итоге… а в итоге — всё вышло наоборот! Ха-ХА-ХА-ХА-ХА!!! ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!!

В этот момент мальчик, уже подбежав к ней, потянул её руку на себя, и когда она, не переставая смеяться, посмотрела сквозь проявившиеся на глазах слёзы на него, он приложил палец к губам, прошипев в него.

— Да знаю я, мелкий извращуга. Знаю, что слишком громко, — милым, дружественным голосом проговорила она, почти разом вернув самообладание к себе и улыбнувшись, как прежде. — Просто ничего поделать не смогла — слишком уж пиздец как смешно получилось.

В ответ же на это мальчик вновь начал пытаться что-то сказать ей на языке жестов.

— Как же ты меня заебал — ты уже давно понял, что я нихуя тебя так не понимаю. Обычными жестами объясняй, обычными, — и говоря это, она выискивала глазами кое-что близь них

И быстро найдя это, лежащее буквально у ног мальчика, она, нагнувшись, подняла палку. После этого поудобнее перехватив её, немного подумала и нарисовала ей на снегу самых обычных человечков — из нескольких линий и одного круга, выступающего в роли головы. И если с одной стороны было пять человечков, среди которых был один маленький, словно ребёнок, то с одной стороны был всего лишь один человечек, которому она попыталась нарисовать длинные волосы.

— Знала бы, что мне пригодиться что-то столь бесполезное, как умение рисовать — немного подучилась бы этому… — тихо пробубнила она, закончив и протянув палку мальчику, что с интересом смотрел на её рисунок.

Заметив палку, он взял её в свободную руку, тем не менее… продолжил стоять на месте, вопросительно смотря на неё.

— Да что же ты такой тупой-то?.. Смотри, это — я, — указала она пальцем на одинокого человечка с длинными волосами и следом на себя — а это — ты, — указала она на единственного маленького человечка, а потом на него. — Теперь я хочу узнать, кто это и где они? — проговаривая всё это вслух и получая от этого удовольствие, нагнулась она, обведя указательным пальцем в круг оставшихся четырёх человечков, стоящий около нарисованного ей мальчика, после чего вверх от круга провела стрелочку, нарисовав над ней знак вопроса. — Я уже спрашивала тебя об этом вчера несколько раз, но ты так нихера и не понял. Однако теперь-то должно было дойти даже до такого идиота, как ты.

Рассмотрев её рисунок, мальчик задумался, слегка прикусив губу и помрачнев. Прошло несколько секунд и он… просто зачеркнул крестом весь круг с человечками. Следом за этим указал пальцем на маяк, а после… провёл большим пальцем у своей шеи.

— Они все умерли там?.. Да нет… такого просто быть не может. Хотя… если они умерли совсем недавно, то даже такой сопляк, как ты, вполне мог бы ещё какое-то время после этого выживать здесь один. Тем более прожив-то тут всю жизнь… Но это же бред какой-то — если они живут так близко к этой аномалии, то наверняка уже знали о ней и о её эффекте. А значит и о опасности, которую она представляет. Тем не менее… они