class="p1">На моих щеках снова странное ощущение. Прижимаю дрожащие пальцы к щекам. Мокрые. Опять у меня катятся слёзы, а я не могу это понять.

— Да, Логранд. В смысле, Бастиан. Для защиты дочери императора… возможностей у маршала намного больше, чем у командора. Логично предположить, что ещё больше таких возможностей будет у нового императора.

Он как-то на глазах успокаивается. Расслабляет плечи, расслабляет лицо.

— Ты так и не поверила мне, Кира. Поэтому и сказать, что любишь, не можешь. Довериться не можешь, и любить себе не разрешаешь.

Во взгляде Бастиана появляется какое-то… сочувствие что ли.

— Идём, моя цесар, — в его голосе твёрдая решимость. — Я тебе кое-что покажу.

Снова он меня этим прозвищем называет, как автоматическую систему поиска и уничтожения целей, которая сильна именно перепроверкой всего и вся. Плевать, как он меня называет.

Я не хочу с ним идти, я вообще уже ничего не хочу. Но он походит ко мне, обнимает меня крепко, вытирает мокрые щёки.

Пытаюсь вырваться зачем-то, говорю ему отпустить меня. Сама не знаю, что несу. Я ведь не хочу, чтобы он меня отпускал. Я на грани. Я уже совсем ничего не хочу.

Бастиан снова решает за меня. Берёт меня на руки и несёт к двери. С ноги — подошвой — выбивает здоровенный кодовый замок — с мясом, с электроникой, с дорогущими пси-элементами.

Выходит в буферную зону, ногой выламывает ещё что-то на стене, и тут появляется пси, похоже там была пси-установка, которую маршал сломал одним пинком.

Я не сопротивляюсь. Даже не пытаюсь применять пси, или что-то там, чтобы попробовать помериться силой с этим чудовищем. Бесполезно. Он решил. Я вижу. Он здесь просто всё сейчас разнесёт, если не доведёт задуманное до конца.

Ещё одна выломанная дверь. И ещё одна. Мы проходим пять шлюзовых зон и выходим… в маршальский кабинет генштаба.

Он ставит меня по центру.

— Не вздумай выкинуть что-то или сопротивляться, Кира, — в его голосе явно читается угроза. — Это бесполезно. Я всё равно покажу тебе. А потом уже сама решишь. Поняла?

Я оторопело киваю. Мы, оказывается, всё это время были в генштабе.

Значит, свои апартаменты в здании генштаба маршал счёл самым безопасным местом, чтобы укрыть меня. Нормально.

Бастиан ходит по кабинету, активирует пси-терминал, отменяет сигналы тревоги, деактивирует протоколы.

У него уходит минут пять, чтобы ликвидировать последствия собственноручно выломанных систем защиты.

Отдав ещё ряд распоряжений, и отчитавшись о своих действиях, похоже, всем, вплоть до императора, он активировал резервную систему защиты на максимум, опустив на своём кабинете дополнительные экраны, заблокировав окна и двери.

— А теперь, когда нам никто не помешает, Кира, иди ко мне сюда.

По глазам его бешенным я понимаю, что бесполезно с ним спорить. Подхожу.

Берёт два стула, ставит друг напротив друг друга. По его жесту мы садимся.

Бастиан подаётся вперёд, берёт мои руки, смотрит мне в глаза и… о нет-нет-нет!..

— Бастиан, зачем, ну зачем же, нет, не надо… — мои возражения тают.

Бесполезно.

Он решил. Он делает.

Сжимает мои руки, тянет к своей голове и кладёт мои ладони на свои виски.

Я падаю…

Тону…

Погружаюсь в его пси…

Как в сверхглубокую многокилометровую впадину в океане ненавистной Криакстеры.

Точно как в том клятом пси-интенсиве.

Но там у меня был скафандр, баллоны с кислородом, установки снятия избыточного пси-воздействия, инструкторы, и куча всего ещё.

Сейчас Бастиан окунает меня в себя жёстко, распахиваясь нараспашку, на максимум.

Бери, Кира, смотри, что хочешь. Хочешь — смотри память. Хочешь — сотри всё. Хочешь? Хочешь — убей. Сейчас — в этом режиме — без всех его защит — можешь.

Хочешь?

Падаю в его пси с размаху, без страховки, без снаряжения.

Без единой возможности уклониться, избежать, остановить, осознать.

На ходу, лихорадочно сворачиваю свои — личные активные защиты, чтобы не поранить Бастиана, не навредить.

Становлюсь мягкой как пух, как пёрышко, легче пушинки, невесомей фотона.

Любимый мой, да я бы и так поверила…

Но теперь, внутри, чувствую, насколько он прав…

Он-то был внутри меня. Внутри моего пси.

Он-то — знает. Меня.

Теперь и я знаю, не только его, но и себя.

Не выдерживаю, распахиваюсь в ответ.

Ты не обязан, ещё же можно…

Нет, Кира, ты хотела доверия? Хотела? Бери!

Легче фотона касаюсь памяти. Насмешливый мальчуган использует пси первый раз. Первая влюблённость подростка — как лезвие, предательство, первый шрам на пси.

Осторожность юноши, первый опыт с девушкой, надежда, снова грязь. Тренировки пси — на износ. Особый упор на то, чтобы не убивать.

Весь жизненный путь, нараспашку, до дна. Как закалялся и черствел. Но продолжал надеяться. Искал, кому можно доверять. Ту самую.

Я листала воспоминания, ускоряясь и ускоряясь. Чувства, мысли, эмоции. Всё, он открыл мне всё. Даже встреча с императором — говорил правду, не знал.

А потом… Цветочная пыльца, и… всё дальнейшее.

«Вот знал, что нельзя целовать», «Влип Логранд, ну ты и влип…», «Люблю тебя, моя единственная. Моя Цесар».

Глава 42. Кира. Просьба

— Кира, девочка моя, Кира, очнись…

Голос будто издалека. Очень далеко. Не хочу обратно. Хочу здесь. В темноте. Здесь тепло и хорошо.

— Кира, любимая, открой глаза. Идиот я, привык что ты… Не учёл, маленькая моя, держись, не уходи. Кира, девочка моя, слышишь? Кира!

Это Бастиан меня зовёт. Похоже, всё очень плохо.

В голосе моего Бастиана такая паника, что меня кольнуло беспокойство.

— Кира, я сейчас, сейчас, ты главное слушай меня, всё хорошо, я держу тебя, всё хорошо, Кира. Вот так, умница моя, давай, открывай глаза.

Туман рассеивается. Я прихожу в себя.

Я лежу на полу. Бастиан держит меня в руках, похлопывает по щекам, моя голова на сгибе его руки, а он… бледнющий, с решительно сжатыми губами, на грани безумия в глазах.

— Кира, — в его голосе такое лютое облегчение, что мне становится не по себе.

Он замолкает, ощупывает меня полубезумным