– Но это какое-то кино, а не научный эксперимент! – возмущенно прерывает его Томас.

– Отлично! – кричит Джеймс. – Может быть, тогда у вас есть какие-нибудь блестящие идеи?

– Нет, – уже более спокойным голосом отвечает Томас. – Они есть у тебя. Тебе нужно просто их развить. Ну же, думай. Давай немного порассуждаем. Твой отец в тюрьме, но вообще он хороший человек – так ты говоришь, верно?

– Он просто замечательный человек! – восклицает Джеймс. – Самый лучший в мире папа. Только он поступил как идиот, и я ненавижу его.

– Хорошо. Итак, он в тюрьме. Но… что? Ты считаешь, что его не должны были наказывать за его поступок?

– Нет, – тихо отвечает Джеймс. – То есть я имею в виду, я так не считаю. Его должны были наказать. Но, может быть, он не должен был бы сидеть в тюрьме. Во всяком случае, не все это время.

– Почему нет? – настаивает Томас. – Расскажи мне об этом.

– Потому что как он может показать, что он хороший человек, если он в тюрьме? Он сидит там вместе со всякими ворами и убийцами. Никому там нет дела до того, хороший он или нет. Они просто хотят, чтобы он сидел, ел хлеб и пил воду и смотрел сквозь решетку на солнце.

– Итак, если твоему отцу удастся показать себя с хорошей стороны… что тогда?

– Может быть, тогда его выпустят раньше.

– А как твой отец может показать, что он хороший человек?

– Для этого он должен делать что-то хорошее, все, что делают хорошие отцы! – с нотками отчаяния в голосе произносит Джеймс. – Мы с вами тут просто ходим по кругу.

– Вовсе нет. Мы продвигаемся по прямой – от проблемы к ее решению.

– Он не должен сидеть в тюрьме, – опять повторяет Джеймс. – Ему должны были назначить… как это называется, когда тебя приговаривают к заключению, но ты остаешься дома?

– Наверное, домашний арест?

– Точно. Они должны были посадить его под домашний арест. Тогда он мог бы оставаться со своей семьей, и все бы видели, что он хороший человек. Он мог бы…

Повисает пауза, и Томас улыбается. Похоже, Джеймса осенила какая-то мысль. Томас чувствует легкое покалывание на задней стороне шеи.

– Ага, вот как! – тихо говорит Джеймс.

День похорон Джули Ормерод выдался жаркий и солнечный. Джеймсу тогда было всего шесть лет. Люди переговариваются над его головой приглушенными голосами, скорбящие друзья и дальние родственники то и дело начинают тискать его и гладить по волосам, приговаривая, какое горе, какое горе, но ты, малыш, конечно, еще не все понимаешь.

Джеймс все прекрасно понимает. Плохой человек врезался в машину его мамы, и теперь мамы больше нет.

– Она теперь на небесах, – произносит женщина, облаченная, несмотря на жару, в шубу, когда они стоят на участке пересохшей земли, где была вырыта прямоугольная яма для гроба Джули. – Она теперь ангел.

Джеймс смотрит на нее с любопытством.

– Я не верю в Бога, – говорит он.

Женщина прижимает ладонь ко рту и кивает.

– Я все понимаю. Я понимаю, ты сердишься.

Джеймс пожимает плечами.

– Я не сержусь. Но Земля возникла четыре с половиной миллиарда лет назад. А не была создана Богом за шесть дней. Я верю в науку. – Он делает несколько шагов вперед, чтобы взять горсть сухой земли – скорее даже пыли, – и бросает ее на гроб в могилу. Потом снова смотрит на ту женщину, чьего имени даже не знает: – Я вовсе не сержусь. Мне просто очень грустно.

Элли плакала не переставая, с тех пор как умерла мама. Она стоит рядом с отцом, а вереница людей проходят мимо них от могилы, похлопывая Даррена по плечу и целуя Элли в макушку. Все они поедут потом на Сантус-стрит, где бабушка наготовила бутербродов, и они будут пить теплое пиво из банок и рассказывать истории о Джули, и они будут смеяться и плакать до полуночи. Джеймс встает рядом с отцом и Элли, и Даррен обнимает их обоих.

– Я хочу, чтобы мама снова была с нами, – говорит Элли.

Сильные руки Даррена еще крепче прижимают к себе детей.

– Я тоже этого хочу. Но пока мы будем помнить ее, она всегда будет с нами.

Джеймс отряхивает пыль со своей ладони.

– Но ничего уже не будет, как раньше.

– Нет, – говорит Даррен. – Не будет. Но мы должны постараться справиться с этим, и делать это нужно всем вместе. Мы должны быть рядом. Ты, я и Элли.

Джеймс задумывается.

– А кто будет кормить нас ужином, когда мы приходим из школы? Ты не будешь теперь работать?

– Я бы с радостью. Но мне придется работать еще больше, чем раньше. И я подумал… что, если бабушка теперь станет жить с нами?

– А она будет заставлять нас пить выдохшуюся колу, как тогда, когда мы заходим к ней на День подарков?

Даррен улыбается.

– Нет. Никакой выдохшейся колы. Обещаю.

Элли поднимает на него глаза и спрашивает:

– А почему тебе придется работать больше?

Даррен целует ее в макушку.

– Потому что теперь у нас только одна зарплата. Так что я должен буду работать в два раза больше. Но вы не переживайте. У нас все будет хорошо.

Последние участники траурной церемонии идут мимо надгробий к выходу. Джеймс спрашивает:

– Если тебе придется работать в два раза больше из-за того, что мамы больше нет, значит, ты и любить нас теперь должен в два раза сильнее?

И Даррен Ормерод, сгорбившись, прижимает к себе своих детей и дрогнувшим голосом говорит:

– Да, именно так. В два раза сильнее. Как минимум.

– Мне нужно кое-что для эксперимента, – заявляет Джеймс Элли, когда она спускается в гостиную в своей униформе для магазина. Этим утром ей нужно отправиться на работу, и она с беспокойством смотрит на брата, скачущего на диване.

– Я сделал это! – продолжает Джеймс. – Я придумал эксперимент. Он просто потрясающий. Но для него мне кое-что потребуется.

– Надеюсь, ты не собираешься снова взорвать дом, – говорит бабушка из своего кресла.

Элли бросает на нее сердитый взгляд. Глэдис толком не объяснила, зачем скрылась вчера из дома таким странным образом: сказала, что «просто хотела прогуляться». Элли все это кажется чрезвычайно подозрительным, но, как бы то ни было, никаких плохих последствий это не имело, и бабушка ведь, в конце концов, сама вернулась домой. Конечно, ее трюк с подушками не может не вызывать беспокойства, но Глэдис уверяет, что ей просто нужно было пойти подышать воздухом и она не хотела, чтобы они волновались.

– Бабушка права, – говорит Элли Джеймсу. – Больше никаких взрывов.

– Мне просто нужно немного пластилина, – сообщает Джеймс. – И несколько коробок. И еще светодиоды. Наверное, Дэлил может раздобыть их в школьной лаборатории.