— Не все — но значительную часть. Это не шутки. С твоим деревом что-то не так, — серьёзно произносит наследник.

Не знала, что оно на это способно. Не знала даже, что оно в этом нуждается!

В конце концов, некоторое время назад именно абрикосовое дерево помогло мне восстановиться после небесного наказания и гармонизировало все сбившиеся потоки…

— Я переговорю с Летописцем, — озвучиваю свой вариант решения проблемы, — но тебя попрошу не распространяться об этом.

— Я могу присутствовать во время вашего разговора…

— Ты продолжаешь врываться в мой мир и в моё личное пространство, но к себе не подпускаешь ни на шаг. Быть может, мы обсудим то, что ты выяснил сегодня? И уже потом перейдём к тому, что тебя интересует? — вновь предлагаю, склонив голову.

Дозированная информация хороша в общении со своими подчинёнными. Но не со своим союзником или тем более — будущей женой.

Тао продолжает осторожничать со мной, требуя полной открытости взамен, но это не честный обмен.

И он должен это понять.

— Хорошо, — соглашается принц после небольшой паузы, — я поделюсь с тобой всем, что узнал. Надеюсь, ты сделаешь то же самое.

Мудро молчу, предоставляя ему право выбора.

Тао некоторое время рассматривает моё лицо, а затем возвращается к готовке, начиная свой рассказ:

— Если верить древним свиткам, спустя пару тысяч лет после твоего «вознесения», мастеров смертного царства, пытавшихся повторить твой путь, начали отслеживать некие Надзиратели. Не прошло и пары веков, как все мастера были взяты ими под контроль. Кем были эти Надзиратели, и чего хотели от людей — неизвестно. Согласно сохранившимся источникам информации, они являлись к лучшим из твоих последователей и вели с теми долгие беседы, после чего даровали своим собеседникам толику знаний и исчезали без следа. Где-то в это же время в мир людей начала просачиваться информация о небожителях и правилах в царстве бессмертных… полагаю, нет смысла гадать, кто именно сливал тайные сведения. Другое дело, с какой целью эти бессмертные награждали мастеров знаниями о нашем мире?

— Твои предположения? — протягиваю, засмотревшись на идеально отточенные движения ножа во время нарезки овощей.

— О моём испытании в смертном мире было известно всем. О том, что в ходе испытания у меня возникли некие непредвиденные моменты, догадывались многие: я, как безумный, искал тебя по всему бессмертному царству. Но о том, что ты была в смертном мире, не знал никто…

— А как же твой отец, старший брат и Летописец? — уточняю.

Именно последний, к слову, стал источником информации для Синь Шэня: совсем недавно лис признался, что подслушал их разговор с наследником, после чего примчался ко мне — предупредить о наследнике и передать приглашение в Небесный Дворец.

— Никто, кроме этих троих, — кивает Тао, — и, если Летописец знал обо всём точно, то отец и брат могли лишь догадываться: я выдумал довольно правдоподобную историю нашей любви, но в ней до сих пор слишком много дыр. К примеру, твоя беременность…

Мы не будем возвращаться к этому, — только не сейчас!

— Ты полагаешь, кто-то из них решил заглянуть в смертный мир после твоего испытания и проверить, что там произошло? — перевожу разговор в нужное русло.

— Я полагаю, что кто-то из них является союзником алой девы, — четко произносит Тао.

— Что? — удивленно переспрашиваю.

Я могла допустить подобную мысль, но не думала, что принц так просто озвучит её вслух.

— Работа со смертными мастерами велась с тех пор, как я вернулся после испытания. И теперь они сильны настолько, что могут пользоваться кровавыми печатями, открывая проход в бессмертное царство. А ведь по нашим меркам прошло немногим больше пары месяцев… — Тао качает головой и встречается со мной взглядом, — Только алая дева могла придумать столь нестандартное использование разницы во времени. Она нарастила мощь в том мире, на который небожители в большинстве своём даже не обращают внимания.

— Сейчас Цяо-Цяо в кругу союзников алой девы, — соглашаюсь, — и у неё развязаны руки. Но до её исчезновения в кровавой печати… как она могла вести дела с мастерами смертного царства?

— В этом ей помогал кто-то из Небесного Дворца. Кто-то, за кем нет пристального надзора Летописца. Кто-то, кто всегда на виду и никогда не вызывает подозрений. Этот небожитель соединял все три царства, служа мостом для алой девы, находившейся в то время под моим наблюдением в теле Цяо-Цяо.

— Все три царства? — переспрашиваю, внимательно глядя на него.

— Да. Я уверен, что алая дева смогла убедить и смертных мастеров, и демонов, и даже кого-то из Богов в необходимости перемен в мире небожителей. Её сети простираются намного дальше, чем мы себе можем представить. И если всё это она могла сотворить, будучи запертой в Небесном Дворце, то представь, что начнётся сейчас — когда она абсолютно свободна!

— Но зачем владыке идти против себя самого? — задаю резонный вопрос.

— Именно потому, что незачем, я и сделал ставку на своего старшего брата, — произносит Тао и ставит передо мной тарелку.

Не отрываю от него глаз, рассматривая спокойное лицо с отстранённым выражением.

Что он испытывает сейчас? И испытывает ли?.. Или он уже давно подозревал принца Цянькона, но молчал, не желая выдавать себя?

— Не знала, что первый принц настолько амбициозен, — отзываюсь ровно.

— Боюсь, что моего брата можно обвинить лишь в глупости: его желание сесть на трон едва не разрушило всё бессмертное царство, — отрезает Тао.

— Что ты собираешься с ним делать? — склоняю голову набок.

— Пока ничего. Он сейчас бесполезен для алой девы: его помощь была нужна лишь тогда, когда Цяо-Цяо находилась под моим наблюдением.

— Мы не будем выдавать себя… — протягиваю с пониманием, — хорошо. Но что дальше?

— А дальше… нам предстоит найти её гнездо. И уничтожить.

И вновь я наблюдаю перед собой Каменного принца. Прямолинейного, жесткого, даже жестокого.

— Ты не планируешь узнать, чего она хочет? — мягко уточняю.

— Зачем мне это знать? Я хочу избавиться от всех частей этого существа — где бы они не находились. А для того, чтобы избавиться от части в своей голове, мне необходим Цветок Алого Пламени, — встретив мой взгляд, четким голосом произносит наследник.

— Ты вообще когда-нибудь любил Чжу Цин? — спрашиваю прямо.

Сейчас эта юная богиня представлялась мне жертвой обстоятельств и вызывала скорее сочувствие, чем ревность.

— Я никого и никогда не любил, — спокойно отвечает Тао, — все триста лет я жил, преследуя единственную цель и пытаясь отыскать способ достать эту тварь из своей головы. Но, когда в смертном мире ни на кого не похожая девушка с непостижимой логикой начала вызывать в моём сердце какие-то новые чувства… я понял, что смысл жизни может быть не только в борьбе с алой девой.