останется навечно. Неужели она могла переживать из-за того, что в ответственный момент у нее потекла тушь, или что все её новые парни оказывались засранцами? Как можно было задумываться о самоубийстве?

Слева от «Ягуара» послышался шум. Михаил, сидевший с левой стороны, оглянулся и увидел, что в сторону города неслась военная машина. Вооружённые парни в тёмно-зелёной маскировочной форме свесили ноги из открытого кузова. Следом пронёсся боевой танк Российской армии, а за ним ещё один. Михаилу настолько понравилось это зрелище, что он опустил окно и выглянул наружу. Показал большой палец солдатам, улыбнулся. Кажется, они даже не заметили. Или, скорее, сделали вид.

– Что нам эти танки? Что они могут сделать? – промолвила Арпине. – Может, нам действительно некуда бежать.

– Мы должны найти Иракли, – ответил Антон. – Если он прав, мы выживем.

Донеслось приятное стрекотание. Сверху пролетели два вертолёта. Похоже, правительство стягивало войска в центр города. Факт одновременно и радостный, и жуткий. Радостно от того, что верха не бездействуют. Жутко от того, что родной город может оказаться на осадном положении. Тот самый город, в котором многие из них жили, ходили в институт, строили планы на будущее, ссорились, распродавали имущество, влюблялись, занимались сексом, шлялись по барам ночи напролёт, разрабатывали компьютерные игры.

– Бедный Саша, – сказал Антон. – Когда всё успокоится, надо будет помянуть его. А потом вернёмся и похороним нормально… Это была невероятная, страшная смерть. Мы с ним дружили с тех самых пор, как он присоединился к нашей команде, Влад… Я никогда ему не говорил, но меня всегда радовали его заумные речи. Он был отзывчивым, – Антон смахнул слезу и опустил взгляд. – Всегда выручал. Помогал разобраться в непонятных мне гиковских штуках. Помню, как он починил мне смартфон… Тот сильно тормозил, и я не понимал, почему. А он разобрался и за полчаса привёл его в порядок… Было в нём ещё что-то такое… необычное. Он с успехом приносил в этот яркий и разноцветный мир немного серого.

– У меня была собака, – неожиданно сказал Влад. – Я часто вспоминаю Максимуса, когда мне одиноко. Он был послушный, энергичный. Для австрийских гончих это нормально, – Влад говорил медленно, делая большие паузы и тщательно подбирая слова. Все почувствовали, что ему неприятна эта тема, но он почему-то хотел выговориться. – Однажды мы с отцом вывели его на прогулку во дворе. Шёл дождь, подступали первые холода. А рядом с нами гулял соседский парень с двумя псами. Никогда не любил этого придурка. Один из тех, кого обычно называют школьными хулиганами. Мне крепко доставалось от него… Но это уже отдельная история.

Арпине тихонько всхлипывала на заднем сидении, смотря в окно. Михаил попытался утешить её, приобняв за плечо.

– В тот вечер Максимус набросился с лаем на его псов, – продолжал Влад. – Прежде он никогда так себя не вёл, и в чём была причина, мы так и не поняли. Но парню это не понравилось. Мы повздорили, и всё закончилась тем, что парень размахнулся и с ноги врезал Максимусу прямо по голове. Я был вне себя от ярости и ударился в истерику. Отец решил не давать сдачи. Верил, что, если тебя бьют по щеке, надо подставлять другую. И мы ушли домой. Рана пса зажила, но с этого момента он изменился. Должно быть, удар повредил его мозг. Максимус стал агрессивным. Начал кусаться и нападать на других собак. Однажды он укусил папу за ногу до крови. Всё говорило о том, что животное больше нельзя держать дома. Но отец не послушал меня. Он был добряком. И очень любил пса. Считал его членом семьи. Пёс заполнял пустоту в его сердце, которая образовалась после смерти мамы… Последней каплей стало, когда Максимус во время очередной прогулки набросился на ребенка в коляске. Хорошо, что я успел его оттащить и ребёнок не пострадал… И тогда я принял одно из самых трудных решений в жизни.

– Ты отдал пса в приют? – спросил Михаил.

– Нет. Я его задушил.

В салоне наступила гробовая тишина. Арпине подняла глаза и в недоумении посмотрела на Влада. Тот внимательно следил за дорогой и одновременно переживал прошлое.

– Вот этими самыми, мать его, руками задушил! – закричал Влад и несколько раз ударил по рулю. Машина чуть качнулась, но с курса не сбилась. – Скажите мне… Я правильно поступил?

– Всё неоднозначно, – сказал Антон. – Зачем ты вообще нам это рассказал?

Влад молча держался за руль. В его глазах стояли слезы.

– Я думаю, – нарушил тишину Михаил, – если покопаться в прошлом, то каждому из нас будет что рассказать. Я, например, когда был мелким, стащил жвачку в супермаркете. Как думаете, те огненные шары меня за это съедят?

– Думаю, нет, если раскаешься, – ответил Антон.

– Но я уже давно раскаялся. Я был идиотом.

– Значит, ты в безопасности.

– А ведь есть же такое понятие, как «ложь во благо», – продолжил Михаил. – Например, если я солгал маме, что поехал в гости к другу, а сам смотался на вечеринку «восемнадцать плюс» с алкоголем, наркотиками и стриптизом. Я солгал, чтобы не сделать маме больно. Это грех?

– Думаю, да, – ответил Антон. – К чему все эти вопросы?

– Просто пытаюсь понять, как это работает… Вот смотри. Допустим, ты ограбил магазин. Это грех?

– Да, – ответил Антон.

– А если ты после этого раскаялся, высшие силы накажут?

– Э-э-э… думаю, нет.

– А если ты убил человека и раскаялся, то накажут?

– Хм… Да. Убийство – тяжкий грех.

– А если этот человек на полном серьёзе угрожал изнасиловать твою сестру?

– Э-э-э… тогда нет… наверное.

– А если ты сам изнасиловал сестру, обрюхатил её, заразил ВИЧ и тем самым сломал ей жизнь, погрузив в бесконечное горе, агонию и нищету? Но ребёнок при этом вырос, выучился, стал гениальным учёным и изобрёл лекарство от рака?

– Да нету хороших и плохих поступков, Миха! Мир не делится на чёрное и белое.

– Но «шары смерти» как-то делят! И я хочу понять, как это работает.

– Ну смотри, давай я тебе собственный пример приведу. Из жизни, так сказать, – начал Антон. – Я стырил твой телефон, и шар стал гоняться за мной, чтобы покарать. Я отдал телефон, раскаялся, и он оставил меня в покое. Так?

– Так.

– Но прямо перед этим Саша попытался угнать сначала одну машину, потом другую. И поэтому… – Антон запнулся, когда понял, что придётся озвучить неприятный факт, – случилось то, что случилось. Вот так это работает.

– А что, если шарик с самого начала гонялся не за тобой, а за Сашей, потому что тот совершил что-то очень плохое? Может, он подростком убил кого-нибудь,