Полли уже почти не дышала. Лестер молился о том, чтобы Господь сотворил чудо. Вся его удивительная религия зиждилась исключительно на чудесах. Читая проповеди, он всегда представлял себе чудеса, упомянутые в Библии, а иногда присовокуплял к ним и свои собственные — например, как Иисус взмахивает рукой и выжженная пустыня покрывается цветами. И тут ему пришло в голову, что он может поспособствовать совершению чуда — в конце концов, он ведь был орудием в руках Господа, — поэтому Лестер нагнулся и поцеловал Полли. Он прильнул к ее губам и попытался вдохнуть жизнь в ее тело.

— Так давайте отсюда убираться! — воскликнула Сорвиг.

— Ураган закончился, — повторила Гейл.

— Нет, Гейл, — возразил Джимми Ньютон. — Мы в оке. Сейчас на нас обрушится второй фронт, и это будет гораздо хуже.

Лестер поднял голову и вгляделся в лицо Полли. Ему показалось, что она улыбается, что она возвращается к жизни, и он снова приник к ее губам.

— Что ты делаешь, Лестер? — вскричал Мейвел.

Лестер указал на мисс Полли, пытаясь убедить Мейвела в том, что они с Господом занимаются реанимацией. Но Полли уже не шевелилась.

Мейвел сделал шаг и медленно двинулся вперед.

— Что же нам делать? — спросила Сорвиг.

— У нас есть только один путь, — ответил Джимми Ньютон. — Наверх. Надо подняться как можно выше.

— Но там нет никаких строений, — возразила Сорвиг.

— Если вас это интересует, то я сообщу вам неприятную новость: здесь их тоже больше нет.

Мейвел Хоуп оттолкнул Лестера в сторону, опустился на колени рядом с Полли и прильнул к ней губами. Он не стал вдыхать в нее жизнь, как это делал Лестер, он просто нежно ее поцеловал, чего прежде никогда не делал. Обычно он не был слишком ласков, и Полли никогда ничего не имела против. Но сейчас Мейвел постарался вложить в этот поцелуй всю свою нежность, надеясь на то, что Полли сможет оценить его любовь, которая, хотя и была несовершенной, являлась самым лучшим его достоинством. Мейвел надеялся на то, что в ней достаточно осталось жизни, чтобы почувствовать это. И стоило ему признаться себе в том, что она умирает, как он понял, что она уже мертва.

Беверли вылезла из кровати и огляделась. Она сделала это так лениво и разнеженно, словно это субботнее утро, подумал Колдвел, словно она собралась искать прессу, небрежно брошенную мальчиком-велосипедистом на газон. Стена, разделявшая коттеджи «К» и «Г», исчезла, но Беверли мало что удалось увидеть через пролом — разве что искривленную стойку душа и вылезший вперед каркас кровати. Впрочем, кое-какие стойки, включая эмалированную раковину, уцелели. Беверли вспомнила, что это удобство было абсолютно бесполезным, так как не было подключено ни к одной трубе.

— Мммм, — промурчала она, снова поворачиваясь к Колдвелу и передергивая плечами.

Резко упавший на нее луч света придал сияние всему ее телу. Оно окрасилось во все цвета радуги: грудь стала розовато-лиловой, живот зеленоватым, одна нога желтой, а другая сиреневой.

— Ты прекрасна, — промолвил Колдвел не столько для того, чтобы сделать ей комплимент, сколько для того, чтобы поставить ее об этом в известность.

— Смотри! — воскликнула Беверли, указывая вниз. Весь пол был усеян круглыми пульсирующими огоньками, которые метались из стороны в сторону, словно в поисках убежища. — Странно, правда?

Колдвел тоже вылез из кровати и остановился рядом с Беверли в луче света. Она улыбнулась и провела рукой по его груди.

— Нам пора уходить отсюда, — заметил Колдвел.

На лице Беверли появилась странная улыбка.

— О чем ты?

— Мы в оке, — передернул плечами Колдвел.

— Да, — кивнула Беверли. — Скоро ветер начнет дуть в другую сторону.

— Да.

— Он начнет дуть в другую сторону, и все снова вернется на свои места.

— Гм.

— Все, что было разрушено, будет восстановлено. Все снова станет целым и невредимым.

— Нет, Беверли, это не так.

Беверли поднялась на цыпочки и легко поцеловала Колдвела в губы.

— Подожди и увидишь, — прошептала она.

— Приливная волна приходит с правым фронтом урагана, — произнес Колдвел. — Ветер с тыла дует по направлению к берегу, а ветер с переднего фронта дует к центру, отгоняя воду назад. Понимаешь? — Колдвел заглянул в глаза Беверли в поисках понимания точно так же, как он заглядывал в глаза своих учеников в надежде, что они поймут то, чего он сам понять не мог. Но на этот раз Колдвел все прекрасно понимал. Более того, он осознавал весь механизм действия урагана — понижение давления в области тропиков, возникновение эффекта Кориолиса и образование воздушных фронтов. Он наконец понял, что не наука объясняла мир, а мир объяснял себя с помощью словаря научных терминов.

— Понимаю, — откликнулась Беверли, показывая своим тоном, что ее это нисколечки не волнует. — И все это сопровождается так называемым эффектом «содовой через соломинку».

— Вот именно! — энергично подхватил мистер Колдвел. — Когда мы всасываем содовую, то создаем внутри соломинки резкое понижение давления. Именно это гонит жидкость наверх. В оке урагана давление ниже всего, и оно заставляет воду по краям подниматься — приблизительно фут на дюйм атмосферного давления. — И Колдвел развел руки, демонстрируя этим, насколько все просто.

— Ну и что? — спросила Беверли.

— А то… что лучше было бы подняться повыше.

— Зачем?

— По-моему, я уже объяснил.

Беверли вышла на улицу, для чего потребовалось лишь переступить через то место, где раньше был порог, и, разбрызгивая грязную воду, двинулась туда, где еще недавно находилась дорога.

— И пожалуйста, не считай себя обязанным оставаться вместе со мной, — крикнула она не оборачиваясь. — Если ты хочешь подняться повыше… — И Беверли, повернув голову влево, кинула взгляд на Горб Лестера, который слабо маячил в отдалении в отблесках нездешнего света. И тут ее внимание привлекло что-то другое. — Эй, посмотри! — крикнула она.

Маленькая голубая церквушка по-прежнему стояла на своем месте. Ее стены были мокрыми насквозь, а на крыше лежало несколько крупных пальмовых листьев, однако надгробия и даже деревянные кресты на кладбище остались нетронутыми.

Колдвел подошел к Беверли и остановился рядом. Она улыбнулась ему, кивком указала в сторону церкви и обхватила обеими руками его большую ладонь.

— Просто какое-то чудо.

— Действительно, — ответил Колдвел. Он уже различал звуки возвращающегося урагана — еще не рев, а гул, словно где-то вдали проходил грузовой поезд. Только вот его машинист напился и спал беспробудным сном, грезя о вечной любви, которой был обделен. — Просто я хочу сказать, что волна накроет те скалы…