Звонит мобильник, номер незнакомый.

— Алло?

— От тебя требуется вот что, — говорит Лила, — пойдешь на вечеринку, притворишься, что поработал над отцом, как они и планировали. Я тебе доверяю. Папа не дурак, как-нибудь сумеет подыграть.

— Такой, значит, план?

— Да, это твоя роль. Долго говорить не могу, так что слушай внимательно. Через несколько минут я войду с пистолетом, застрелю Антона и спасу папу. Такая моя роль. Все просто.

Паршивый план, столько всего может случиться. Как бы ей объяснить?

— Лила…

— Я даже Филипа не трону, как ты и хотел.

— Каким образом?

— Сказала телохранителю, что он шнырял вокруг пентхауса и заметил меня. Его заперли прямо тут. Остаются только Баррон и Антон.

«Только Баррон и Антон». Изо всех сил тру переносицу.

— Ты говорила, оба брата останутся ни при чем.

— Правила меняются. Только есть одна проблема.

— Какая?

— На вечеринку нельзя проносить оружие, мне не разрешат взять пистолет.

— У меня нет… — Останавливаюсь на полуслове. Не самый умный поступок — вслух обсуждать пистолеты посреди школьной столовой. — У меня его нет.

— Там будет металлодетектор. Раздобудь оружие и придумай, как его пронести.

— Да никак.

— Ты мне кое-что должен. — Голос у Лилы мягкий, словно пепел.

— Знаю. — Я сдаюсь.

Вешает трубку, а я бессмысленно пялюсь в стену столовой. Меня, интересно знать, не пытаются подставить?

— Что случилось? — интересуется Сэм.

— Мне пора, скоро занятия начнутся.

— Черт с ними, с занятиями, — храбрится Даника.

— Нет уж, только не в первый день, — качаю головой.

— Встретимся во время перерыва на домашнее задание, — решает Сэм. — Около театра. Тогда и расскажешь все.

По пути на урок набираю тот самый номер.

— Она там?

— Понятия не имею, о ком вы, — огрызается незнакомый мужской голос.

— Передайте ей, что понадобится еще два приглашения на среду.

— Понятия не имею…

— Просто передайте, и все.

Будем надеяться, что передаст.

Облокачиваюсь о кирпичную стену и начинаю рассказ. Такое впечатление, что Даника и Сэм сдирают с меня шкуру: теперь я перед ними совершенно беззащитен. Болезненная процедура.

Я даже не пытаюсь мухлевать, рассказываю с самого начала: каково это — быть единственным бесталанным в семье мастеров, про Лилу, как считал себя убийцей, как проснулся на крыше.

— Вы что — все мастера?

— Магия — это как зеленые глаза, — отвечает за меня Даника. — Иногда ты просто рождаешься таким, но если оба родителя — мастера, ребенок, скорее всего, унаследует дар. Поэтому в Австралии почти один процент населения колдует, а в США — только одна сотая процента. Австралия же была колонией для ссыльных мастеров.

— Ух ты. — Сэм явно не ожидал такой исторической справки; я, признаться, тоже.

Она пожимает плечами.

— Так какой ты мастер? — спрашивает сосед.

— Наверное, мастер удачи, — опять встревает Даника. — Самое распространенное.

— Нет, тогда бы он сказал.

— Кто я… совершенно не имеет значения. Проблема в том, что братья хотят заставить меня убить одного парня. А я не хочу.

— Мастер смерти! — восклицает Сэм.

Даника тыкает его локтем, и мой медведь-сосед ойкает от боли.

— Слушайте, — вздыхаю я, — это правда не так уж и важно. В любом случае, ни над кем работать я не собираюсь, ясно?

— А смыться можешь? Уехать из города? Киваю, но потом отрицательно мотаю головой.

— Нет.

— Ну-ка подожди, — недоумевает Сэм. — Ты знаешь, что братья хотят заставить тебя убить кого-то, и все равно собираешься остаться тут и позволить им это сделать. Какого черта?

— Я знаю, что у меня есть голова на плечах и умные друзья. А еще знаю, что у одного из этих друзей давно руки чешутся продемонстрировать миру свои умения в области фальшивого огнестрела.

— Ты серьезно? — У Сэма в глазах появляется жадный блеск. — Надо пропустить через штаны провода, пусковой механизм положить в карман, а еще рассчитать время, чтобы точно совпало с выстрелом. Разыгрывать жертву проклятия смерти еще проще.

— Нет, только огнестрел.

— Стойте, — вмешивается Даника. — Что именно ты задумал?

— Есть пара мыслишек, — улыбаюсь как можно бесхитростнее, — грязных таких мыслишек.

Проговариваем детали снова и снова. Сперва план кажется нелепым, но после десятого по счету обсуждения становится просто ненадежным, а потом уже и вполне сносным. Вместо ужина отправляемся на Сэмовой машине к Баррону, и я учу их взламывать замки.

Без дедушки в кухне пусто. Комнаты кажутся слишком просторными, я скучаю по кучам хлама. Дом словно стал чужим, наполнился новыми пугающими возможностями. Завариваю кофе, раскладываю на столе чистые блокноты, разминаю пальцы. Ночь будет долгой.

Просыпаюсь во вторник утром. Весь рукав измазан слюной, под окном гудит Сэм. Едва успеваю на ходу почистить зубы.

— Ты прямо так и спал в одежде? — Бывший сосед протягивает мне стакан с кофе.

О боже, опять кофе? Но приходится пить.

— Спал?

— У тебя лицо в чернилах.

Опускаю солнцезащитный щиток и смотрю на себя в зеркало. Щетина еще больше отросла, глаза красные, жутко выгляжу. На этом фоне чернила на подбородке — сущий пустяк.

На уроках я сам не свой. Мисс Нойз отводит в сторонку и интересуется, все ли в порядке дома, потом проверяет, не расширенные ли у меня зрачки. Стюарт велит побриться.

Засыпаю прямо посреди заседания дискуссионного клуба, просыпаюсь как раз во время жаркой дискуссии — будить меня или нет. Волокусь в учебный театр, надо порепетировать с оружием.

Набрасываюсь на ужин, а потом мы с Сэмом отправляемся на парковку.

— Мистер Шарп, — к нам идет Валерио, — мистер Ю, надеюсь, вы не собираетесь покидать кампус?

— Я отвезу Касселя домой.

— У вас полчаса. — Комендант сверяется с часами.

Дома вновь усаживаюсь за блокноты, а потом заваливаюсь спать на кушетку прямо со включенным светом. Столько еще нужно успеть! Чего я там понаписал? Сам уже не помню. Буквы кажутся совершенно незнакомыми.

Утром снова приезжает Сэм.

— Слушай, одолжишь машину? Вряд ли пойду сегодня в школу. Важный день.