какой наша математичка уличала во лжи двоечников и прогульщиков. — А как можно?

— Я сделал это в своем доме, прилюдно. Так же должен и искупить оскорбление. Приглашаю вас прибыть в замок Орбэ.

— Ой, ой, ой! — я театрально взялась за сердце. — Я сейчас расплачусь.

Встала, поставила чайник греться и повернулась к гостю.

— Никуда я не прибуду. Понял? Можешь прямо сейчас искупить что там у тебя ещё осталось, и иди отсюда.

Это же бред! Он оскорбил, а я должна куда-то ехать? Нет, конечно, мне было приятно. Даже больше: я злорадствовала, упивалась этим сладким чувством и почти — но только почти! — ликовала. И этого было вполне достаточно.

Люка опустил взгляд в пол и то ли мне показалось, то ли в самом деле заиграл желваками. Но! Промолчал. А я? Я была полностью удовлетворена! Эта его хмурость была для меня как холодная сметана на обожженные первым солнцем плечи.

— Мать требует, что бы ты прибыла в замок, — процедил он.

Я представила как эта милая женщина {требует}, и уточнила:

— У кого требует?

— У меня, — сквозь зубы выдавил он.

Я только хмыкнула. Логично. Не у меня же ей этого требовать? Кто обидел бедненькую меня, тот пусть и попробует доставить.

— Я не поеду.

Чайник закипел, и я залила сушеные ягоды, дающие густой красно-чёрный цвет, хотя главным в них был запах, чем-то напоминающий мне чабрец. Сейчас настоится и буду пить. Сухарики достала, варенье. А Люка всё стоял, смотрел в пол и явно что-то придумывал.

— Я нарушил традиции герцогского дома и хочу исправить свою ошибку. Экси-стю, прошу, посетите мой дом.

Ох, ёкарный бабай! Ну прямо официально всё! Вот только…

— Я не поеду.

Я сняла крышечку с чашки, понюхала и зажмурилась.

— Это прекрасно! — улыбнулась счастливо. И открыла глаза.

Кажется, кто-то, кого я не пустила дальше порога, был в бешенстве. И почему, спрашивается?

— Да как ты не понимаешь?! — страшным, каким-то утробным голосом заговорил Люка. Ноздри раздувались, скулы заострились, весь подался ко мне. Ух ты! И кулаки сжаты. Мужчина сделал шаг. — За ним едва ли не с самого детства охотились все эти барышни! Он нигде и никогда не знал покоя, боялся, что окрутят, обманут, затянут на шее петлю! Вот сама признайся, что смотрела на него не с праздным интересом!

Ещё шаг.

Я нюхала парок из кружки и следила за передвижениями этого защитника старшего брата. С праздным, с не праздным. Да мало ли что было двадцать дней назад? Теперь-то уж никакого интереса не осталось. А Клавви — малыш, и его надо защищать, да? А я… А я дед, потому что меня интересуют только бабки. Ага.

— Он потому и связался с Халаиз, что она замужем была, и ей нужен именно он, а не его титутл и не его богатство. Только ей он мог поверить! Понимаешь?!

— Нет, — ответила и отпила из кружки горячий насыщенный компот. А Люка сделал ещё один шаг.

— Что я ещё мог подумать, когда ты явилась в наш дом после всего, что произошло?!

— Остановись, герцог, — сказала я тихо и отставила кружку в сторону. — Я ценный работник. Очень-очень ценный. И у меня есть защита. Ещё один шаг, и ты узнаешь, как она работает.

Он остановился, зарычал, схватился за голову и, резко развернувшись, пошёл к двери. Не буду оправдываться ха своё любопытство. Захотела — и воспользовалась приглашением. Но надо было поставить точку.

— Твои извинения приняты, эк Юрассо. На твоего брата не претендую, — сказала в напряжённую спину и вновь взялась за кружку. — Но в гости к вам не пойду.

Не пойду…

Ему, боевому защитнику, не понять, каково это возвращаться из тёплой, душевной атмосферы семьи в пустой дом, к лучшей подруге — подушке Акулине и лысому коту Кусимиру, который неделями пропадает неизвестно где.

Люка, не оборачиваясь, вышел и закрыл за собой дверь. Закрыл аккуратно.

Так-то лучше.

* * *

Через пару дней, когда я сдала смену и вышла из будки в холод, подставила лицо сырой мороси и улыбнулась хмурому низкому небу, меня кто-то окликнул.

— Зоэ!

Обернулась.

Люка.

Стоит, снова взгляд исподлобья, руки сомкнуты, мелькают желваки. Я удивлённо раскрыла глаза — что ещё?

— Мама просит вас пожаловать в замок Орбэ, — проговорил он так, что стало понятно — он готов меня туда потащить за шиворот и не взирая на сопротивление.

Оглянулась. У будки под символическим навесом, как всегда клубилась небольшая очередь. Не то, чтобы я была уверена в этом намерении братца-защитника, но лучше отойти подальше. Всё меньше свидетелей моего позора.

И я быстрым шагом направилась к своему домику. Люка шел следом — я слышала это. И шаги были такие твёрдые и решительные, будто он и звуками шагов настойчиво требовал моего присутствия в замке.

— Зоэ, — всё окликал он меня, — очень прошу. Пожалуйте к нам.

Хотелось ему сказать куда ему идти, вот прямо на кончике языка вертелось, но я молчала и спешила к себе. И уже возле низенького своего крылечка обернулась.

— Люка, ваше место в вашем герцогстве. Вот там и будьте. Понятно? Я никуда не пожалую. Ваши извинения приняты. И больше не приходите.

Он смотрел на меня так, будто хотел придушить.

— Я бы с радостью не появлялся рядом с вами, — прошипел ядовито. — Но пока прилюдно не искуплю своё оскорбление, буду ходить к вам и приглашать в замок.

Ну ёкарный бабай!

Открыла дверь, обернулась и проорала:

— Нет!

И спряталась за родной и очень крепкой дверью. Фу, чудовище этот Люка. А если он и в самом деле будет ходить за мной пока я в их замке не появлюсь?

От грусти я присела на стул прямо в мантии. Представила, как этот братец ходи следом и всё приглашает и приглашает в замок. Я же не выдержу. А если снова поеду в замок, я же не захочу оттуда убираться. Вспомнила Кэтлин, двойняшек, даже молчаливый эк Юрассо был таким домашним и симпатичным, что хотелось остаться там у них хоть комнатной собачкой.

У, Лючище, злодей!

Я опять расхлюпалась. И решила — просто не буду его замечать.

Хорошая стратегия — игнорирование. И очень даже действенная. Несколько раз, кода Люка встречал меня после смены, я просто шла домой и делала вил,