Мечта моя не сбылась, я не поступила ни в один институт. Возвращаться в Дворянкино не хотелось, да и стыдно было перед Федоровой. Денег осталось мало, но я не пожалела рубль, отправила педагогу телеграмму: «Поступила первый курс МГУ факультет журналистики. Пишите мне Главпочтамт до востребования». Ложью я сожгла все мосты, вернуться в Дворянкино теперь уже было невозможно. Пришлось устраиваться в Москве. Признаюсь, я рассчитывала на финансовую помощь учительницы. Каждый день бегала на почтамт в надежде получить перевод. Где-то через неделю получила телеграмму от председателя нашего сельсовета: «Поздравляем поступлением МГУ. Федорова умерла инфаркта через день после твоего отъезда». Рухнули все мои надежды. Я осталась в столице без жилья, денег и знакомых. Что делать?

Аня оторвалась от чтения и прошептала:

– Просто не верится, что это писала Ксения Федоровна. Но я узнала ее почерк!

– Дальше может обнаружиться не самая приятная информация, – пробормотала я.

– Я хочу, чтобы мама знала о своих предках, – вскинула голову Волкова, – и сама желаю быть в курсе дела! Что бы ни выяснилось, это жизнь моей бабушки!

Аня кашлянула и продолжила.

– Стояло теплое лето. Я бродила по улицам, зашла в какой-то двор, села на скамейку. Очень хотелось есть, пить и спать. Денег осталось всего ничего, я решила, что лучше купить утром хлеб и наесться на весь день. Если сейчас слопаю батон, то с рассветом у меня живот подведет. Я задремала на скамейке, замерзла, вошла в подъезд какого-то дома, поднялась на самый верх. Мне показалось, что тут можно провести ночь: тепло, тихо, всего одна дверь. Авось за ней уже все спят, не прогонят меня. Села на пол, прислонилась к стене и провалилась в сон.

Разбудила меня брань. Я открыла глаза, увидела пьяную девушку, которая пыталась попасть в замочную скважину ключом, промахивалась и отчаянно материлась. Пришлось встать, забрать у нее связку и открыть дверь. Хозяйка икнула, сделала шаг, упала в прихожей, и ее тут же стошнило.

Меня, дочь алкоголиков, это не шокировало. Я поискала ванную, нашла там тряпку, вымыла пол. Потом оттащила девицу в спальню, оставила ее спать на ковре. И решила поглядеть, нет ли у нее какой еды. На кухне стоял большой холодильник. Чего там только не было на полках! Я наелась до отвала, помылась в ванной, легла спать в одной из комнат на диване. Проснулась по привычке в шесть, вскочила, позавтракала, но не ушла, подождала, пока хозяйка очнется. Та выползла из спальни ближе к обеду и, держась за голову, простонала:

– Как тебя зовут? Чертовы коктейли! Ничего не помню!

Я рассказала ей, как сидела на лестнице, девица предложила выпить за знакомство. Но мне не хотелось, поэтому я отказалась.

Владелицу апартаментов звали Сталиной, она была круглой сиротой, нигде не училась, не работала, но у нее были деньги и доброе сердце. Предложила мне:

– Если тебе негде жить, можешь тут остаться. Зови меня Тасей!

Вечером Сталина убежала, вернулась ближе к утру, опять пьяная в хлам. Днем она очнулась и удивилась:

– Эй, суп откуда? Ты что, квартиру убрала?

– Ну, не сидеть же без дела, – усмехнулась я.

– Слушай, давай договоримся! – обрадовалась хозяйка. – Живешь здесь бесплатно, ешь что хочешь, вещи я тебе подарю. А ты за это будешь вести хозяйство.

На том и порешили. Сталина каждый день уходила на вечеринки, напивалась в зюзю. А я решила жить у Маратовой. Очень удобно: за квартиру ни копейки не просят, кормят, одевают. А мне надо только грязь отмыть, да еду сготовить. Мы очень хорошо существовали рядом, а потом Тася, как обычно, умчалась вечером, когда люди уже сели ужинать, и не вернулась домой. Через несколько месяцев мне стало понятно, что Маратова пропала. Меня охватила радость. Я знала, что Тася сирота, никто ее искать не станет. О друзьях своих она всегда говорила со смехом, называла их уродами, объясняла:

– А где других найти? Водиться с теми, кто только об учебе или работе думает? Фу-у-у! Я молодая. Повеселюсь от души, потом успокоюсь, начну жить скучно, как старуха.

Я прекрасно знала, сколько дорогих штучек лежит у нее в комоде. Покойный отец обожал Тасю, подарил ей массу драгоценностей. Вот почему у нее не было проблем с деньгами: продаст одно колечко и живет припеваючи целый год. К счастью, у нас с ней было некоторое внешнее сходство. Я сделала прическу, как у Сталины, носила ее одежду и обувь. Размеры наши совпадали. В моих руках оказался ее аттестат об окончании школы. Там стояли сплошь пятерки, их стройный ряд разбавляли несколько четверок. Я решила поступить в медицинское училище, узнала, что, отработав в больнице, попаду в медвуз без экзаменов, как служащая по профилю. Документы у меня приняли спокойно, никто не усомнился, что перед ними Сталина.

Выходя из училища, я столкнулась с мужчиной, который по возрасту годился мне в отцы, споткнулась о его ногу и чуть не упала. Он меня подхватил, у нас завязался разговор. Дядечку звали Петр Робертович Аристов. Несмотря на разницу в возрасте, он мне очень понравился, я согласилась поехать с ним на дачу и там потеряла девственность, чем очень удивила Петра. Он сказал: «Я теперь несу за тебя ответственность». У нас случился роман. Петр помог мне поступить в училище без экзаменов, опекал мнимую Сталину.

Страстные отношения длились около двух лет, потом потухли. Мы с Петром перестали спать в одной постели, но он стал моим лучшим другом, часто звонил мне домой, спрашивал, не нужно ли чего. Прекрасный, добрый, умный мужчина, который взял на себя роль моего покровителя. Петя пристроил меня на работу в ведомственную больницу. Там и люди были почище, и зарплата побольше. Но я по поводу денег не переживала. Аристов знал, что я продаю подарки, которые мне делал покойный отец. И по сути это было правдой. Ювелирка некраденая, она принадлежала пропавшей Сталине, золотой запас был внушительный, я не опасалась стать нищей. Но у меня появилось желание выйти замуж, родить ребенка. Петя пару раз устраивал мне встречи с, как он говорил, «перспективными ребятами», но мне никто не нравился. Ох, не зря русский народ сложил поговорку: «Любовь зла, полюбишь и козла». Я нашла свою любовь, козла по имени Борис. Знакомство с парнем перевернуло мою жизнь второй раз.

Ах, как он был хорош собой! Картинка! Блондин с голубыми глазами, стройный и улыбка кинозвезды. Внешность его все затмила, я прыгнула в его объятия без оглядки… Это была всепоглощающая страсть! Безумная! Костер! Пламя! Голова в процессе не участвовала. Меня несло по волнам.

Борис сделал мне предложение, попросил позвать в гости своих мать и сестру. Отпраздновать помолвку он хотел у меня. Конечно, я согласилась. Накрыла стол, сбегала в парикмахерскую, нарядилась, надушилась, украсилась комплектом с сапфирами. Очень хотела понравиться будущей свекрови.

Они все пришли: Боря, его мать, сестра и угрюмый мальчишка, младший брат, о котором он ранее никогда не упоминал. Мамаша, Раиса Ивановна, женщина со злыми глазами, пыталась казаться любезной. Но у нее это плохо получалось. Она расспрашивала о квартире, интересовалась, не прописан ли в ней кто-то еще, кроме меня. Было очевидно, что маманя ищет сыну богатую невесту. А я, влюбленная по уши, дала ей понять, что обеспечена выше макушки. Потом Раиса Ивановна отошла в туалет, остальные сидели за столом, не помню, о чем говорили. Вдруг врывается будущая свекровь, швыряет на стол два паспорта, мой и Сталины.