Многочисленные странности, вроде расположенного зачем-то в Бресте большого военного госпиталя вместе с тремя дивизиями на линии возможного артиллерийского огня с одновременным держанием многих частей на почтительном расстоянии от границы, куда им потом пришлось добираться под сильным воздействием вражеской авиации, породили в наше время нескончаемый спор о том, кто на кого хотел напасть первым? Причем если собрать одну группу фактов, то получается, что Сталин готовился ударить первым, если итожить другую группу фактов, то выходит, что многие войска находились в ситуации мирного времени с огромным некомплектом состава и техники, и потому ни о каком нападении речи быть не могло. Они и к нормальной обороне готовы не были. К тому же если Сталин планировал ударить первым, то зачем тратить большие средства на возведение мощных укрепрайонов вдоль границы? Что именно хотели планирующие органы, помещая 1-ю противотанковую бригаду в полосу 5-й армии с намерением передислоцировать ее в случае войны под огнем противника в 6-ю армию, и зачем резко поворачивать 41-ю танковую дивизию, находящуюся в 30 км от границы, на 100 км к северу, подальше от танков Клейста, понять на трезвую голову невозможно. Так что материал для написания «сенсационных книг» по истории 1941 г. еще не исчерпан. Но возможна несенсационная версия: кадровая чехарда, частая смена командующих и начальников штабов соединений привела к тому, что штабисты просто запутались. Одни операторы начинали, другие продолжали, третьи заканчивали (вам, читатель, такой алгоритм «преобразований» ничего не напоминает из более поздних событий?). По ходу терялась нить первоначальных замыслов, зато формировались узлы будущих несуразиц. Так, одни генералы отдали приказ о формировании 1-й противотанковой бригады, определили место дислокации в полосе 5-й армии. Потом, возможно, уже другие начальники пришли к выводу, что ее надо переместить в 6-ю армию. Причина решения понятна: считалось, что противник может нанести удар в тыл львовской группировке с севера. Ударной силой у немцев являются танки, значит, надобно выдвинуть противотанковую бригаду на направление возможного удара. Но в этот момент произошла смена командования, и новые начальники забыли довести решение до логического конца – до перемещения войсковой части. А в мобилизационном плане замысел остался.

Впрочем, вполне возможны другие варианты логического объяснения управленческого бардака накануне войны. Как, например, объяснить небольшое число вождений и полетов у летчиков и танкистов? В проофициальных исторических работах эти факты выступают в качестве объяснения будущих поражений. Мол, если 54 танкиста во 2-й танковой дивизии имели практику вождения до 2 часов, а 74 водителя до 3 часов, и это еще неплохо, так как в 5-й танковой дивизии 2 часа вождения имели 210 танкистов, то что ж вы хотите от таких частей? (2, с. 24). Но позвольте! А кто мешал гонять танкистов на полигонах? Гитлер запретил? Когда, в каком договоре? В нефтяной державе не хватало бензина и солярки? Неправда, Красная Армия в отличие от вермахта была в куда лучшем положении. Интенсивное обучение ведет к расходу моторесурса? Но зачем беречь тысячи старых машин, вроде Б-2 и БТ-5? Любой инструктор из автошколы объяснит, что прежде чем сесть на дорогой джип, начинающего целесообразно посадить за руль дешевого автомобиля. И если б речь шла о гарнизонах где-нибудь на Урале или в Средней Азии, ничтожная практика танкистов была бы хоть как-то объяснима, но как такое могло случиться в приграничных округах, числящихся «особыми»?

Можно расспросить спортсменов, как они готовятся к соревнованиям, сколько потов сходит на сборах. А на войне ставки повыше, чем олимпийское золото. Танкисты и летчики должны были дневать и ночевать на танкодромах и аэродромах, каждый день «накручивая» минимум три часа практики. В частях ежедневно проходить тактические учения, до автоматизма доводя координацию действий в звене взвод-рота-батальон, но в мемуарах ничего подобного нет. Никто не пишет, что их гоняли до седьмого пота в преддверии оборонительной или наступательной войны. Шла обычная гарнизонная жизнь. Чем могли заняться солдаты двух дивизий в тесной Брестской крепости? Ясно, что ни стрельб, ни тактических занятий (разве что на ящиках с песком) там не проведешь. А чем могли заняться стоявшие невдалеке танкисты 22-й дивизии? Выехать из ангаров, поизучать матчасть, посоревноваться с заменой траков и вновь загнать танки? Это нужно. Но для этого был зимний период, а летом танкисты должны были находиться не в парках, а на полигонах. Чтобы научиться не только водить машины, но и взаимодействовать в бою, личный состав такого сложного организма, как танковая дивизия, должен пахать не меньше, чем олимпийская сборная. Тем более если планировались боевые действия в 1941 г. Иначе вся эта техника – бессмысленная трата средств.

Складывается впечатление, что войска в 1941 г. готовили к чему угодно – к парадам, к смотрам, к уборочной, – но не к войне. Сотни танкистов с вождением в 2–3 часа, сотни летчиков с налетом в 10 часов, и прозябающие в казармах пехотинцы – это не боевая армия.

Предвоенный период оставил много загадок, но и первые недели войны не менее загадочны своей алогичностью. По всем военным уставам наступающая сторона обречена на неудачу, имея перед собой противника с 2—3-кратно большими силами. Но германские дивизии не просто выигрывали такие сражения, но и побеждали с удивительной легкостью. Получалось, что командование и войска были в шоке, более того, это состояние поддерживалось организационной неразберихой, которая шла с самого верха.

Дезорганизационные приказы исправно сыпались на войска на протяжении всех летних месяцев, не давая им шанса остановить врага. Да и сами войска ничего толкового в бою показать в своей массе не смогли.

Составим своеобразную сводку событий первых недель войны по фронтам.

Но сначала попробуем представить, какие выводы мог сделать наблюдатель накануне 22 июня, если бы знал численный состав противоборствующих сторон.

Итак, в состав Северо-Западного фронта входили две армии – 8-я (примерно 40 тыс. человек при 1500 орудиях и минометах) и 11-я (около 75 тыс. человек и 640 орудий и минометов). Их численности явно не хватало ни для своего наступления, ни для отражения чужого.

Советская группировка представляла собой типичные армии прикрытия, задача которых – сковать силы противника до окончания мобилизации и подхода главных сил Красной Армии. Но силы были слишком не равны, ибо противостоящие им германские 16-я и 18-я армии насчитывали 184 и 225 тыс. солдат соответственно. Значит, советской стороне придется отступать. Исходя из соотношения сил, минимум до реки Западная Двина.

Но в рукаве командования фронтом был козырь, о котором, как и полагается в игре, германское командование не имело представления. За советскими армиями располагались два мехкорпуса: 12-й с 780 танками и 3-й с 670 танками. Они должны были встретить 4-ю танковую группу с 600 танками. Это означало, что если пехота группы армий «Север» без проблем сомнет стрелковые дивизии Красной Армии, то шансов так же легко выйти на оперативный простор у немцев немного. Правда, в полосе Северо-Западного фронта наступала также 3-я танковая группа. Но она была нацелена на тылы соседнего Западного фронта. К тому же ее должен был встретить полностью оснащенный 6-й мехкорпус Западного фронта (1 тысяча танков). Но даже если б танковые и моторизованные части противника порвали оборону СЗФ, то у Пскова дислоцировался 1-й мехкорпус. Его соединения принимали участие в войне с Финляндией, т. е. имели боевой опыт. Корпус был полностью укомплектован и насчитывал 1030 танков. Исход сражения между ним и прорвавшимся противником был, конечно, предопределен.